К «Дон Карлосу» Шиллера нельзя подходить как к исторической драме, точно воспроизводящей события прошлого. «В трагедии Шиллера «Дон Карлос», - пишет Белинский, - Филипп изображен совсем не таким, каким представляет его нам история, но это нисколько не уменьшает достоинства пьесы, скорее увеличивает его. Альфиери в своей трагедии изобразил истинного, исторического Филиппа, но его произведение все-таки неизмеримо ниже шиллерова. Что же до принца Карлоса, - смешно и смотреть, как на что-то серьезное, на искажение его исторического характера в трагедии Шиллера, ибо дон Карлос слишком незначительное лицо в истории» .

Дело не в том, что Шиллер изменил исторический характер тех или иных действующих лиц, а в том, как и с какою целью эти изменения были сделаны. Характер этих изменений был обусловлен теми идейно-политическими проблемами, которые Шиллер выдвигал в своем произведении. Сохранив лишь общий фон социально-исторических событий XVI века (реакционный характер монархии, мракобесие инквизиции, борьба Нидерландов за освобождение от испанского владычества), Шиллер использовал его для создания драмы, основу которой составляет конфликт политических принципов и идей, имевших актуальное значение для Германии XVIII века.

В «Дон Карлосе», как и в первых трех драмах Шиллера, друг другу противостоят два борющихся лагеря: лагерь деспотизма и тирании, с одной стороны, и лагерь свободы и гуманности, с другой. С величайшим мастерством показывает драматург столкновение этих двух враждебных миров уже с самого начала и проводит этот основной конфликт через все действие драмы. В первом явлении перед зрителем предстают монах Доминго, духовник короля, и наследный принц Дон Карлос. По приказу Филиппа II, монаху поручено шпионить за принцем, выведать причины его печали. Домииго кажется, что он напал на правильный след и разгадал глубокую тайну Дон Карлоса - его любовь к мачехе. Выполняя задание придворной камарильи, которая решила использовать любовь принца, чтобы погубить его, так как в нем видят человека, враждебного существующему деспотическому строю, монах прикидывается другом принца, но Дон Карлос понимает коварство Доминго и его друзей и отклоняет его услуги:

    * Недаром, видно, люди утверждают,
    * Что соглядатай и разносчик сплетен
    * На свете больше сотворили зла.
    * Чем яд или кинжал в руках убийцы.
    * Напрасный труд! Ступайте к королю,
    * Когда вы благодарности хотите!  

В следующей сцене мы являемся свидетелями свидания Карлоса со своим воспитателем и другом детства, вернувшимся только что из восставших Нидерландов, маркизом Родриго Позой. Маркиз озадачен болезненным видом и печалью своего молодого друга, на которого он возлагает все свои надежды в деле помощи Нидерландам:

    * Вы ль юный муж с отважным сердцем льва,
    * К которому я послан угнетенным,
    * Но гордым, героическим народом?
    * Не как Родриго я стою пред вами,
    * Не как товарищ ваших детских игр!
    * О нет, как человечества посланник
    * Я обнимаю вас, - в объятьях ваших
    * Фламандские провинции рыдают
    * И молят их от гибели спасти.
    * Они в крови потонут, если Альба,
    * Свирепый раб слепого фанатизма,
    * В Брюссель внесет испанские законы.
    * О Карла внук достойный, только в вас
    * Надежда благородного народа.



 




    * Она погибнет, если ваше сердце
    * За счастье человечества не бьется

Карлос теперь уже действительно не тот свободолюбивый юноша, который когда-то был «исполнен гордой веры, что к воскрешенью золотого века он поведет Испанию, - увы! - прекрасная, но детская надежда!». Теперь Карлос живет лишь «тайной, роковой» любовью к королеве, и хотя он сознает, что любовь эта совершенно безнадежна и неминуемо приведет его «к безумью иль на казнь», но отказаться от нее не в состоянии. В то время как придворная клика старается использовать эту несчастную любовь, чтобы погубить неугодного ей наследного принца, маркиз Поза стремится воспользоваться огромным влиянием королевы па своего юного друга, чтобы поднять его упавший дух, воскресить в нем энергию и пробудить сочувствие к страдающему народу Нидерландов. При встрече королевы с Карлосом она просит принца забыть о том, что была его невестой. Елизавета взывает к его благородству, чувству долга:

    * Вы сердце в жертву принесли мне щедра,
    * А ведь оно принадлежит тем странам,
    * Что вам король в наследье передаст…
    * Любовь - Великий долг ваш…
    * Отдайте
    * Все силы сердца будущей державе

На принца эти слова оказывают желаемое действие: «Повелевайте! Все свершить готов я. Да будет так!» Это - первая победа маркиза. Но и противная партия не дремлет: ей удалось добиться у короля назначения герцога Альбы наместником в Брюссель в целях подавления восстания и наказания его руководителей. Король со всем двором спешит из летней резиденции Аранхуэс в Мадрид «судить еретиков».

В Мадриде Дон Карлос делает попытку примириться с отцом. «О, это страшно - одиноким быть, - говорит он отцу,- настолько одиноким быть на троне!». Но Филипп сурово отталкивает протянутую сыном руку. Отклоняет он и просьбу сына послать его вместо герцога наместником в Брюссель. Король подозрителен. Он боится сына, ибо Альба и Доминго уверили его, будто Дон Карлос стремится завладеть отцовской короной. Но, побеседовав с сыном, он с не меньшей подозрительностью начинает относиться к Альбе и Домииго, понимая, что они преследуют какие-то свои цели.

Опасаясь примирения Филиппа с сыном, Альба и Доминго обдумывают коварные планы, чтобы помешать этому. Последний всеми силами стремится воспрепятствовать тому, чтобы принц унаследовал испанский трон. Он говорит герцогу Альба:

    * А инфант, Поверьте мне, его насквозь я вижу,
    * Питает злобный умысел. Толедо!
    * Ведь это мысль безумца - стать регентом
    * И нашу веру правую отвергнуть!
    * Он новую воспринял добродетель,
    * Ту, что, сама себе довлея гордо,
    * Ни пред какой религией не хочет
    * Смиренно преклониться. Карлос  мыслит!
    * Он предался неслыханным химерам,
    * Он человека чтит!..