«Шинель» — последняя из «петербургских повестей» Гоголя. Написана в 1839—1841 годах, в пору высочайшего расцвета творческого гения писателя, «Шинель» продолжает тему «маленького человека», что звучит в «Портрете», «Невском проспекте», «Записках сумасшедшего». Причем если Пушкин в «Станционном надсмотрщике» рассказал о судьбе Вырина с позиции господина, пусть доброго и сочувственного, то Гоголь в своих повестях рассказывает о людях Петербурга, приблизившись к ним вплотную, как товарищ по несчастью. Герой «Шинели» Акакий Акакиевич Башмачкин — скромный чиновник в одном из столичных департаментов, «чиновник нельзя сказать, чтобы очень примечательный, низенький ростом, немного рябоват, немного рыжеват, немного даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на голове, с цветом лица, как это говорят, геморроидальным…»

Башмачкин — личность чрезвычайно безропотная и незначительная. Гоголь начинает повесть ироническим описанием «обусловленности» всей жизни своего героя. Незавидная судьба выпала ему, еще когда выбирали ему имя. Календарь всякий раз приоткрывался на чем-то тяжелом для произношения (Трифилий, Варахасий и так далее). В конце концов, решили назвать мальчика Акакием в честь отца. «Акакий» в переводе с греческого — «беззлобный».

Таким образом, Башмачкин — дважды беззлобный, самый мирный. Он служит на маленькой должности, так как ему, из-за его скудоумия, можно доверять лишь переписывание бумаг. Зато переписывает Башмачкин ревностно, любовно и не делает ошибок, даже когда с него издевается молодежь и коллеги. Он только изредка произносит: «Дайте мне покой, зачем вы меня обижаете?» И эта тихая мольба иногда способна пристыдить людей, напомнить им, что Башмачкин — бедный, убогий, но все равно представитель человечества.

Духовный мир Акакия Акакиевича бесконечно убогий. В нем есть только служба, однообразие которой Башмачкина ничуть не обременяет, полуголодное нищенское существование с экономией копеек. В жизни этого человека нет ни радости общения с родными и друзьями, ни книг, ни любви, ни природы. Нет даже мелких человеческих недостатков и страстей. Поэтому приобретение новой шинели становится событием глобальным, что переворачивает основы бытия. В жизни Башмачкина появляется цель! Полгода совсем нищенской жизни — и портной Петрович, единственный человек, который проявляет к герою повести интерес и сочувствие, любовно одергивает на Акакие Акакиевиче полы обновки. Когда неизвестные грабители срывают ее с плеч Башмачкина — мир разрушается. А довершает жизненную катастрофу поход нашего чиновника к «значительному лицу», который не только не стал хлопотать о поиске грабителей, но и грубо, унизительно отругал его.

Башмачкин заболел и умер, проклиная мысленно своих обидчиков. Его смерть едва заметили в департаменте. Но появление Акакия Акакиевича в образе призрака, который срывал с плеч прохожих шинели и лишил «значительное лицо» его генеральского одеяния, напугало многих, как пугает по обыкновению людей неожиданное и ужасное преобразование чего-то обычного и неизменяемого. Тихая, призрачная жизнь Башмачкина ставило его в один ряд с блаженными и мучениками. Если бы не гоголевская ирония, не очень уместная при создании жития.

Если бы не посмертный бунт «маленького человека», что бросает пасмурный отблеск на равнодушный чиновничий Петербург, в котором человек вынужден умирать от голода и холода. Ведь Башмачкин мог бы жить, если бы «значительное лицо» не так гордилось своей должностью и снисходительно отнеслось к его просьбе. Или если бы сослуживцы собрали ему деньги на новую шинель. Или если бы мир вообще не был такой жестокий. Хотя, Гоголь показал нам судьбу не крепостного, который находится в руках помещика, а человека, который мог во многом сам выстраивать свою жизнь и распоряжаться ею. Если бы у Башмачкина были друзья, близкие, если бы он думал и проявлял заботу о ком-то, кроме себя, ему было бы легче перенести бедствие, которое свалилось на него. Жаль несчастного косноязычного чиновника, который стал страшным призраком - мир не заметил его и не пошел ему навстречу. Повесть Гоголя, затрагивает нашу душу, как затронула она души того молодого чиновника, который смог услышать в мольбах гонимого и жалкого существа: «Дайте мне покой, зачем вы меня обижаете?» другие слова: «Я брат твой».

Повесть Г. Гоголя «Шинель» входит в цикл повестей, которые названы «Петербургские». Всех их объединяет, прежде всего, образ города — одного из прекраснейших, самых изысканных и почти невероятных. Он, абсолютно реальный, конкретный, ощутимый, вдруг превращается в мираж, в город-призрак.

 




Я ощутила это белой июньской ночью, когда впервые посетила этот город. Поднялись мосты над Невой: по левую сторону Николаевский, по правую сторону — Дворцовый, а между ними, лицом к реке и спиной к городу - «кумир на бронзовом коне» — Петр I.
Здесь век с четвертью тому назад жил Акакий Акакиевич Башмачкин — порождение именно этого города, маленький человек, затертый большими домами, растоптанный «большими» чиновниками. Город - Монстр убивает личность, ему безразличен какой-то чиновник - служащий в каком-то департаменте. Акакий Акакиевич — песчинка в этом огромном городе, его задача — удержаться в этом мире, выжить в неравной борьбе за существование.

Вот почему Гоголь, подходя к главной теме повести, употребляет слово «враг», хотя никаких батальных сцен здесь не будет: «…есть в Петербурге сильный враг всех, кто получает четыреста карбованцев за год жалования… враг этот ни кто иной, как наш северный мороз». Бедный Акакий Акакиевич всю жизнь провел, будто в плену у врагов: города — врага бедных, чиновников, которые подавляют тех, кто рангом ниже, мороза, от которого в неважной шинельке никуда не деться.

С мечтой о возможном ремонте шинели, которая отбыла свой век, поднимается Башмачкин на четвертый этаж по ступенькам, «которые все облиты водой, помоями и пронизаны насквозь тем запахом, который ест глаза и, как известно, обязательно есть на всех черных ступеньках петербургских домов». Типичные контрасты мегаполиса: парадные подъезды и мрачные ступеньки, нарядные фасады и колодцы дворов, блестящая одежда и шинели простых тружеников, которые уже не подлежат ремонту.

Но вот мечта всей жизни Башмачкина осуществилась — новая шинель. И здесь Акакий Акакиевич, что потерялся в многолюдном Петербурге, вдруг будто обнаружился в нем. Его не просто заметили, а даже отметили приглашением к помощнику столоначальника — какая честь! И гордый собой Башмачкин идет в гости к высокому чиновнику. Он идет по пустынным улицам с плохим освещением, бедными домами. Но вот все чаще начинают появляться красиво одетые дамы, мужчины в шубах с бобровыми воротами. Переходя от физического и духовного мрака к свету, Акакий Акакиевич будто делает прыжок из своего мира в чужой: теперь у него есть на это право. Но его ждет обратная дорога домой. Она станет дорогой возвращения к прошлому, и Петербург снова все и всех расставит по своим местам. Он «ощущал, как сняли с него шинель». Еще бы! Ведь это снимали кожу.
Теперь Башмачкин снова незначительная песчинка этого города. Он старается искать справедливость сначала у будочника, потом у пристава, у «значительного лица». В руках этого «значительного лица» власть, и ему дано право говорить со всеми отрывистым и твердым голосом, «которому заранее нарочно учил себя в комнате, в одиночестве и перед зеркалом еще за неделю до получения нынешнего своего места и генеральского чина». Так, такое бывает только в столицах!

И снова спускается Башмачкин по ступенькам, на этот раз они ведут в никуда. «Исчезло и спряталось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное». В том и ужас одиночества в большом городе, где «каждый умирает поодиночке».

После смерти Башмачкина в городе появляется фантом, который срывает шинели «со всех плеч, не разбирая чина и звания». Такая фантасмагория могла состояться только под пером Гоголя и только в Петербурге, который стал не только фоном, но и был чуть ли не главным действующим лицом одной из самых беспощадных из «Петербургских повестей».

Я бы поставила в нынешнем Санкт-Петербурге возле Калинового моста памятник Башмачкину. И вижу я этот памятник таким: на постаменте фигура в шинели. Но без лица. От ворота - вместо головы гусиное перо. Без головы и без лица - ведь собственно лица в Акакия Акакиевича не было, а если бы и было, едва ли заметил бы его «Петербург неугомонный»…