Гражданская война, наверное, самое ужасное, что может произойти не только в истории какого-то государства, но и в жизни узкого круга людей, отдельных групп и общественных классов. В «обычной» войне между государствами четко обозначена линия фронта. Там известно, где свои, а где чужие. Гражданская война очень часто проводит границы через даже через отдельные семьи. И тогда сын идет против отца, а брат – против брата. Вот на таком делении семей на жестоко враждующие стороны построены «Донские рассказы» Михаила Шолохова.
Сейчас наша история в большой степени переосмысливается. Теперь уже редко кто однозначно называет красноармейцев исключительно ангелами, а белогвардейцев   - поголовно дьяволами. Теперь принято с уважением говорить об адмирале Колчаке и генерале Деникине. Им даже ставят памятники. Одновременно мы узнаем и о том,   что знаменитые красные полководцы, как оказалось, тоже были не без греха. Дискуссии на эти темы можно продолжать бесконечно. Не случайно звучат призывы поставить в этом вопросе окончательную точку, согласиться с тем, что у всех участников гражданской войны была своя правда. Красные воевали «за землю, за волю, за лучшую долю», а белые – «за веру, царя и Отечество».
Если обратиться к истории донского казачества, блестяще описанной М.А.Шолоховым не только в «Донских рассказах», но и в знаменитом романе «Тихий Дон», то все трагические события тех лет представляются   настолько разносторонне, что это не дает читателю возможности безоговорочно встать на сторону какого-либо из персонажей.
Донские казаки жили долгие годы по давно устоявшемуся укладу, пахали землю, растили детей, если надо было, садились на коня и ехали на войну. А когда грянула революция, между мирно сосуществовавшими казаками пробежала трещина, за короткое время превратившаяся в пропасть. На поверхность выплыли молодые и горячие комсомольцы, охваченные чувством классовой справедливости. Герой рассказа «Родинка» Николка Кошевой с пятнадцати лет подался в красноармейцы, а в восемнадцать лет уже расправлялся с бандами не хуже старого командира. Переняв от своего отца все навыки настоящего казака, он по логике истории стал его классовым врагом. Николка преследует банду, атаманом которой оказался его отец. Отбиваясь от преследователей, атаман убивает их командира, в котором по родинке на его теле узнает своего сына. В отчаянии атаман направляет ствол   нагана себе в рот и нажимает на курок. Все! Для этих двух людей гражданская война уже закончилась. Примирение произойдет в могиле.
Еще одной реалией гражданской войны была продразверстка. Красной Армии и голодающим городам не хватало хлеба. Поскольку большинству крестьян, занятых классовой борьбой, выращивать хлеб стало некогда, его запасы сохранились только у самых зажиточных крестьян, получивших название кулаков. Вот на них-то и обрушился гнев новой власти.
Окружному комиссару   Бодягину из рассказа «Продкомиссар» поручено   в месячный срок собрать сто пятьдесят тысяч пудов хлеба. Тех, кто не отдаст хлеб добровольно, велено расстреливать на месте. Добровольно хлеб никто из казаков отдавать не хочет, зерно до лучших времен зарывают в ямы. Комиссар объезжает все окрестности и, в конечном счете, оказывается в своей родной станице, где он не был шесть лет. Бодягин вспомнил, как в четырнадцать лет отец выгнал его из дома за то, что во время сенокоса он заступился за работника, которого побил деспотичный отец. Вот такой классовый конфликт надолго остался в памяти сына.


 





В своей станице Бодягин увидел добротный дом отца, ставшего за прошедшие годы весьма зажиточным казаком. Комиссар ревтрибунала доложил Бодягину, что в станице обнаружены два казака, агитировавшие всех не отдавать хлеб государству. Оба приговорены к расстрелу. Один из приговоренных, как и следовало ожидать, оказался отцом продкомиссара. Последний разговор сына отцом весьма показателен. Сын напомнил отцу про то, как несправедлив он был когда-то по отношению к работнику, а отец счел, что ему в этой ситуации не о чем говорить с сыном: «Ты мне не сын, а я тебе не отец». А в момент расстрела сын не нашел для отца никаких других слов кроме: «Не серчай, батя». Как говорится, и на этом спасибо, сынок.
Когда Бодягина в конце рассказа зарубили шашками восставшие казаки, жалости к нему почему-то не испытываешь.
А вот еще одна реплика: «Дарья, я должен тебя убить за то, что ты есть контра нашей Советской власти, Становись к яру спиной». Слова адресованы героем рассказа «Шибалково семя» не кому-нибудь, а любимой женщине. Она, находясь в отряде красноармейцев, родила ребенка, а перед родами, боясь, что в антисанитарных степных условиях она может умереть, призналась влюбленному красноармейцу в том, что до этого она была любовницей атамана банды, на днях разгромившей их отряд, и в том, что она заслана к ним для того, чтобы шпионить. В частности, о том, что у красноармейцев не осталось патронов, накануне сообщила бандитам именно она. Это и привело отряд к разгрому.
Признание Дарьи, конечно же, стоило ей жизни. Красноармеец собственноручно ее убивает, объяснив напоследок, в чем состоит ее вина перед Советской властью. Младенца он отдает в детский дом, уверяя директора в том, что ребенок, в котором течет большевистская кровь, никогда не будет плакать.
Вот в таких кровных муках рождалась история   гражданской войны в России. Распалась связь времен, распались человеческие связи и традиции. Увы, мы еще не дожили до того времени, когда со всякими конфликтами было бы покончено. Агрессивность пока остается чуть ли не преобладающей чертой отдельных людей и целых групп. Достаточно одно спички, и… Не дай Бог!