Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей… тот это знает… Волшебные черные кони несли своих всадников медленно, и неизбежная ночь стала их догонять… Ночь густела, летела рядом, хватала скачущих за плащи и, содрав их с плеч, разоблачала обманы… Маргарита… видела, как меняется облик всех…” . На месте “самозваного переводчика”, Коровьева-Фагота, скакал “темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим, никогда не улыбающимся лицом…” o Ночь оторвала и пушистый хвост у Бегемота… тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы… оказался юношей, демоном-пажом… Сбоку летел, блистая сталью доспехов, Азазелло… Исчез бесследно нелепый, безобразный клык и косоглазие… Азазелло летел в своем настоящем виде, как демон безводной пустыни, демон-убийца…

Изменился мастер. Волосы его… сзади собирались в косу… На ботфортах то загорались, то потухали звездочки шпор. Мастер летел, не сводя глаз с луны, он улыбался ей, и что-то сам себе шептал. “И, наконец, Воланд летел тоже в своем настоящем обличье”. Копь его казался глыбой мрака, грива его - тучей, а шпоры всадника - звездами. “Воланд осадил своего коня на каменистой безрадостной плоской вершине… Маргарита… разглядела в пустынной местности кресло и в нем белую фигуру сидящего человека”. Рядом лежала темная громадная собака.

“Всадники остановили своих коней. - Ваш роман прочитали, - заговорил Воланд, поворачиваясь к мастеру, - и сказали… что он не окончен… Мне хотелось показать вам нашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на той площадке и спит, но когда приходит полная луна, его терзает бессонница. Она мучает не только его, но п его верного сторожа, собаку. Если верно, что трусость - самый тяжелый порок, то… собака в нем не виновата. Единственно, чего боялся храбрый пес, это грозы. Ну что ж, тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. - Что он говорит? - спросила Маргарита, и… ее лицо подернулось дымкой сострадания. - Он говорит, что и при луне ему нет покоя…  когда спит, то видит одно и то же - лунную дорожку, и хочет пойти по ней и разговаривать с арестантом Га-Ноцри, потому что… он чего-то не договорил тогда… четырнадцатого числа весеннего месяца писана… - Отпустите его, - вдруг пронзительно крикнула Маргарита… - Вам не надо просить за него… потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать.


 



- Тут Воланд… повернулся к мастеру и сказал: - Ну что же, теперь ват роман вы можете кончить одною фразой. Мастер, как будто бы этого ждал уже… сложил руки рунором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным… горам: - Свободен! Свободен! Он ждет тебя! Горы превратили голос мастера в гром, и этот гром их разрушил… Над черной бездной загорелся необъятный город”, с разросшимся за много тысяч лун садом. “К этому саду потянулась… лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес… Человек в белом плаще с кровавым подбоем… вслед за своим верным стражем”, стремительно побежал по лунной дороге.


“- Мне туда, за ним? - спросил беспокойно мастер… - Нет, ответил Воланд, - зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?.. Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой… прочел ваш роман… Оставьте их вдвоем”, - указал он вслед ушедшему прокуратору, - …и, может быть, до чего-нибудь они договорятся. - Неужели вы, - “продолжал Воланд убедительно и мягко, - …не хотите гулять со своей подругой под вишнями?.. Неужели вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером?.. Туда, туда. Там ждет уже вас дом… По этой дороге, мастер… Прощайте!..” И мастер со своей подругой направились по песчаной дороге “к вечному их дому… Кто-то отпускал на свободу мастера, как сам он только что отпустил им созданного героя…” сына короля-звездочета, пятого прокуратора Иудеи, всадника Понтия Пилата.

Эпилог

Москва еще долго гудела невероятными слухами. И шепоток: “Нечистая сила!” слышался повсюду - в очередях, в трамваях, в магазинах и квартирах… Следствие по делу шайки гипнотизеров и чревовещателей продолжалось долго, но никакого результата не дало. “И кончилось следствие, как вообще все кончается. Прошло несколько лет, и граждане стали забывать и Воланда, и Коровьева, и прочих… И затянулись правдиво описанные в этой книге происшествия, и угасли в памяти. Но не у всех… Каждый год, лишь только наступает весеннее полнолуние, под вечер появляется… на Патриарших прудах… сотрудник Института истории и философии, профессор Иван Николаевич Понырев”, которого когда-то знали как поэта Ивана Бездомного. “Придя под липы, он всегда садится на ту самую скамейку, на которой сидел в тот вечер, когда… Берлиоз в последний раз в своей жизни видел… луну… Час или два проводит так Иван Николаевич… И возвращается домой… совсем больным… Па рассвете Иван Николаевич проснется с мучительным криком, начнет плакать и метаться… Доводит его до жалкого крика в ночь полнолуния одно и то же. Он видит… палача, который… колет в сердце привязанного к столбу осужденного. Потом все меняется перед спящим… Протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет… молодой человек в разорванном хитоне… Идущие о чем-то спорят, хотят договориться…” В потоке лунного света появляется женщина и выводит за руку того, в ком Иван Николаевич сразу узнает мастера. Иван во сне протягивает к нему руки и жадно спрашивает: - Так, стало быть, этим и кончилось? - Этим и кончилось, мой ученик, - отвечает мастер, а женщина подходит к Ивану и говорит: - Все кончилось, и все кончается… И я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо. Она целует его… отступает и уходит со своим спутником к луне… И спит Иван Николаевич со счастливым лицом. Наутро он просыпается… совершенно спокойным и здоровым… И до следующего полнолуния профессора не потревожит никто. Ни палач, ни пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтийский Пилат.