Характерно, что в “Ревизоре” Гоголя головокружительный грехами ум чиновников на роль инкогнито со столицы выводит слабого и безвольного Хлестакова, который потом,  обнаглев от многочисленных поклонений, начинает действовать в новой ипостаси целиком сознательно и даже проявляет определенное творчество и причудливость: “Его притягивание оставляют далеко позади первоначальные предположения чиновников”. Поэтому вдоль всего действа аппетиты псевдоревизора растут и растут, даже амурные дела он хочет выиграть максимально, ухаживая вместе с тем и за женой, и за  дочерью городничного. И собственно роль вершителя законности перед жалобщиками есть смешной. Именно бесперспективными обещаниями, которыми лжеревизор сознательно говорит, чтобы отцепиться от просителей.  Санчо Панса с “Дон Кихота”, которому волей паразитирующих и скучающих аристократов приходилось выполнить ради потехи роль псевдогубернатора.

Этот “губернатор” судил по-народному мудро, отмечаясь урожденной крестьянской изобретательностью. Гоголевский Хлестаков, даже не вникая в суть жалобы то ли слюсарши, то ли Унтер-офицерши, выносит единый вердикт: “Ступайте, ступайте! я распоряжусь”. Однако символическая суть образа псевдоревизора, человека, казалось бы, легкомысленного и равнодушного к чужим проблемам - прохиндея, который перед зрителем возникает в роли шута, несет в себе апокалипсический смысл. Человечество накануне Страшного Суда способно поверить в мессианство “сосульки” и “тряпки”,  лжехриста (опыт истории неоднократно демонстрирует, каких мелких ничтожеств сводило ослепленное общество в ранги вождей и земных божков, поклоняясь искусственно кумирам и прославляя их). Самозванство гоголевского антигероя не является продуманной заранее акцией - оно является следствием ошибки определенных людей, в данном случае завязших в малых и больших преступлениях чиновников. И в этом тоже глубокий подтекст: чем более греховное общество, тем легче оно подвергается соблазнам всякого бесовства, принимая мессианство подобный себе.

Уставшее и испорченное человечество легко верит, каким - то  прохиндеям и самозванцам: последние десятилетия настоящего также является ярким подтверждением того (довольно вспомнить хотя бы выкачивание денег из доверчивой паствы руководителями разных тоталитарных сект). Характерно, что гоголевский Хлестаков, который возникает в роли смешного неудачника, такого себе волей случая осчастливленного прохиндея, является образом далеко глубоким и серьезным в авторском понимании. Хотя В.Белинский и другие критики считали главным персонажам, прежде всего Городничего (его роль с блеском сыграл славный Михаил Щепкин), поскольку тот является типичным представителем власти в николаевской России. Однако сам автор комедии так не считал: а образ прохиндея Хлестакова он заложил скрытый смысл - эсхатологический.

Неопровержимыми есть факты, которые свидетельствуют о далеко не свободолюбивых и не государственных планах декабристских обществ (при всех добрых намерениях большинства членов), за которыми стояли тайные ложи - тоже реформаторы православных христианских основ. Да и наконец, события, отображенные в “Ревизоре”, приходятся именно на времена, связанные с первыми русскими революционерами. Кстати, сам Хлестаков самочинно присваивает себе авторство романа М.Загоскина “Юрий Милославский”, посвященного нашествию польских интервентов во главе с очередным самозванцем.

О скрытом смысле образа Хлестакова, который договаривается к тому, что его, дескать, “сам Государственный совет боится”, отмечает В. Глянц: “Все это не так безобидно, как может показаться. На самом деле  хвастовство Хлестакова - это пародия на сверхгениальность грядущего антихриста, “превозносящего высшего». А утверждение в том, что “есть другой “Юрий Милославский”, так тот уже мой” - еще одна математическая точная проекция в будущее, в котором памятники истории и культуры предположительно могут быть фальсифицированы”. Интересное предупреждение большого украинца Гоголя! Так ли?!


 






Кстати, гоголевский волей обстоятельств вынужденный самозванец совершает святотатство, ставя себя рядом с гением Пушкина: в этом и других случаях действует инфернальный двойник Хлестакова - бес, способен одурманивать все слои - от рядового обывателя к элитарным прослойкам общества: ведь в сути своей недалекий, ограниченный, с примитивным интеллектуальным  прохиндеем  может выдавать за истину  бессмыслицу.

Характерно, что в финале пьесы, когда, в конце концов, раскрывается обман, настоящий Ревизор так и не появляется на сцене. И в этом также кроется скрытый смысл гоголевского реализма: для всех приходит время отчитываться за земное действие истинному Ревизору - Высшему Судье. Сам Гоголь, вопреки огромному успеху своей комедии (за точной сатирой для всех времен и континентов на самом деле скрывается серьезное содержание), оставался недовольный: автор ждал другого результата.

Значительно позднее в “Развязке Ревизора” (1846), которая среди многих рукописей осталась не уничтоженной для потомков, писатель сознается и о событиях комедии, и место действия, и время, которые на самом деле существуют не столько в виртуальной реальности. Такого города нет. Не так ли? Ну а что если это наш душевный огород и сидит вон во всякого из нас? …страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба. Будто не знаете, кто этот ревизор? Что прикидываться? Ревизор этот - наша проснувшаяся совесть, которая заставит нас вдруг и вместе взглянуть во все глаза на самых себя…”

Гениальный сатирик Гоголь создал настолько смешную, разоблачительную комедию социального плана, который ни современники, ни более поздний исследователи за  пафосом так и не смогли постичь ее пророческого содержания. За мастерством Гоголя сатирика не заметили Гоголя пророка, в образах типах не видели образов символов.