Громом среди ясного неба упала беда на Освальда Бургардта (Юрия Клена) летом 1921 года. К революционным событиям он относился тогда лояльно, но это не спасло его от ареста. Хотя и работа его была мирная, далекая от политики - Освальд Бургардт учительствовал в том году в небольшом провинциальном городке вблизи Лирятина. Его рядом с другими баришивскими учителями, заподозренными в «буржуазном» происхождении, как опасного преступника, потянули по разным тюрьмам, потом бросили в смертный подвал в Полтаве… Поэт раньше попал под беспощадные жернова «революционной законности», точнее - государственного террора, которые не замедляли своих оборотов, хотя гражданская война уже и кончилась. Ежедневные жестокие допросы, ночные расстрелы - все это вскидывалось на страшный сон. О своих жутких впечатлениях от пребывания в камере смертников поэт позднее напишет во впечатляющей поэме «Проклятые года». Он припоминает там подвал чека в Полтаве, и возникают перед глазами надписи на стенах, сделанные обреченными на расстрел людьми:

    * «Жду расстрела. Петр Поджигатель».
    * «Сегодня умру за тебя, мой народ. Гван Мазнюк».
    * «Конец. Нет надежд. Проклятие шлю палачам. Василий Макода».

Мир будто раскололся на две непримиримых части - «пролетарскую» и «буржуазную», и бедствие было тому, кто, независимо от своего социального происхождения, попадал в другую часть: он сразу лишался права быть человеком, превращался в классового врага, обреченного на физическое уничтожение, и безразлично, или виновный он был, или нет. Освальд Бургардт упоминал, что большинство узников, с которыми он сидел, было расстреляно. Такая же судьба ждала и поэта, если бы не ходатайство известного русского писателя Владимира Короленка, который в своих честных и мужественных письмах к А. Луначарского выражал протест Против «наибольшего озверения новых пор». Сначала благосклонно отнесшись к революции, Освальд Бургардт потом прошел через настоящий ад, который принесли людям «новые времена», пережил ожидание смерти. И, наверное, именно тогда он понял, что уже никогда не сможет оставаться в стороне от политики, понял, что обязательно должен рассказать будущим поколением правду о большевистских временах и о том ужасе, который они принесли Украине. Какой певец поэму составил о холоде, рассказал ли, как людей нашего возраста  крушил и давил пролетарский молот? В скольких кровях купали тот герб? А уничтожение те человеческие были просто-таки неслыханно жестокими, особенно в 30-те года: и репрессии, и голодомор тридцать третьего - все это воистину было апокалипсисом XX столетия…



 




В той самой поэме с выразительным названием «Проклятые года» Освальд, Бургардт изображает ужасные картины голода, который миллионами косит украинцев, а зерно лежит грудами просто до неба и гниет под дождем. Люди голодают в то время, когда хлеб отправляют куда-то в море, в безвестность, за границу…

    * Такой «эдем» большевики, в самом деле, мечтали создать и в других краях мира: вспомним по крайней мере лозунг о мировой революции…

Но западный мир воспринимал советскую действительность как какую-то неимоверную фантасмагорию. В другой большой поэме «Пепел империй», написанной в эмиграции, поэт правдиво передает такое восприятие, создавая некоторую сюрреалистическую картину:

    * Все в себя втянул и крутит водоворот, мир захлебывается в мучении. И кто-то грядет… не люд, а зверь в багряном сиянии революций. Будто шерсть нечесаная руда, ген над церковными крестами широкая Маркса борода лопочет флагом над нами.