Настала пора обобщающих картин жизни, освещенной новым взглядом на нее. Роман «Воскресение» был закончен в 1899 году. Сравнительно с «Войной и миром» и «Анной Карениной» это был новый, открыто социальный, «общественный» роман. Для структуры «Воскресения» чрезвычайно важны три момента.

Главная задача романа - художественно исследовать весь существующий строй жизни, снизу доверху и по всем направлениям вширь. Эпический размах «Войны и мира», глубокие социально-психологические анализы «Анны Карениной» все-таки не создавали исчерпывающей картины общественного бытия, «Воскресение»- социальный роман-обозрение - в этом смысле энциклопедичен. В окончательном тексте исходный сюжетный мотив (дворянин и соблазненная им девушка) хотя и служит своего рода стержнем, на который нанизывается остальной материал, но, в сущности, отодвигается на второй план - сравнительно со значительностью всего остального. Это чутко уловил Чехов, когда писал, что самое неинтересное в романе - отношения Нехлюдова и Катюши, а самое интересное - разные тетушки, смотрители, генералы и т. п. В подчеркнуто социальном повествовании второстепенной оказалась не только любовная интрига, но и духовное прозрение главного героя, обозначенное в заглавии романа.

Второй момент, определивший художественную структуру «Воскресения», связан с кардинальным решением, которое Толстой принял в 1895 году и так записал об этом в дневнике: «Ясно приял, отчего у меня не идет «Воскресение». Ложно начато… Я понял, что надо начинать с жизни крестьян, что они предмет, они положительное, а то - тень, то - отрицательное… Надо начать с нее».

«Ложно», было не только начато, а «ложно» писалось вообще - если судить с этой новой, изменившейся точки зрения. Писалось о грехе, раскаянии и возрождении дворянина Нехлюдова. Но прежний страстный интерес Толстого к этой теме к середине 90-х годов явно иссякал. И хотя в публицистических работах он по-прежнему взывал к совести господ, в искусстве это перестало быть главным для него. На первый план как предмет выдвинулось другое - жизнь обиженного народа, в частности невинно осужденной Масловой.

В критической литературе много раз отмечалась холодность, с какой ведется рассказ о душевных переживаниях Нехлюдова. Относилось это за счет художественной неудачи Толстого. Это едва ли верно. Дело, видимо, в том, что Толстой разлюбил самый этот тип - кающегося дворянина. Свои обличительные инвективы Толстой поручает все-таки Нехлюдову, однако приговор несправедливой жизни выносит в романе не один Нехлюдов, но и сами люди из народа. Когда Катюша говорит: «Очень уж обижен простой народ», а ее соседка по тюремной камере: «Видно и вправду… правду-то боров сжевал», - то сказано это коротко, но верно, и как раз то, что прежде всего хочет, сказать сам Тол-

 





стой.  

Показательно, что почти все основные эпизоды в жизни главных героев романа не обходятся без участия и оценки «посторонних» лиц - из народа. Суд над Масловой подробно обсуждается в тюремной камере, как и все ее свидания с Нехлюдовым. Точно так же после сцены у коменданта Петропавловской крепости (спирита)  идет разговор Нехлюдова с извозчиком.

Наконец, третья важнейшая черта - острая публицистичность романа. Это не только роман-обозрение, но и роман-проповедь. Вся русская литература накануне революции отмечена усилением публицистичности. В последнем романе Толстого страстная публицистическая речь, особым образом организованная, становится художественно выразительным средством. Знаменитый зачин «Воскресения»: «Как ни старались люди…» - это не только идейный, но и художественный ключ ко всему роману.

Композиция здесь однолинейна и строится в соответствии с основным социальным конфликтом, увиденным автором. Мир разделен на два неравных враждебных друг другу лагеря: господствующие классы и все, кто охраняет их привилегии, - и обиженный, забитый народ - крестьяне, городская беднота, арестанты, а также ссылаемые на каторгу защитники народа - революционеры. Пропасть непонимания, ненависти, презрения разделяет эти два лагеря. Лишь порвав со своей средой, Нехлюдов становится защитником народа и с пристальным вниманием начинает относиться к «политическим».

Подлинным художественным открытием Толстого явилось изображение душевной жизни героини романа, женщины из народа Катюши Масловой. История ее нравственных падений и «воскресения» рассказывается просто и строго. Сложность, неопределенность, противоречивость переживаний, свойственная обычно героям Толстого, у Катюши отсутствует вовсе, и не потому, что ее внутренний мир беден и невыразителен. Наоборот, она, по мнению автора и ставших ее товарищами революционеров,- замечательная, много пережившая женщина. Но художником избран иной способ раскрытия ее переживаний - не «диалектика души», с ее «подробностями чувств», пространными внутренними монологами и диалогами, снами, воспоминаниями, а, употребляя выражение самого Толстого, «душевная жизнь, выражающаяся в сценах».