В поэтическом отношении «Оды, переведенные и сочиненные при горе Читалагае» не самостоятельны. Вспоминая об этом времени, Державин признавался: «Правила поэзии почерпал из сочинений г. Тредиаковского, а в выражении и штиле старался подражать г. Ломоносову, но, не имея такого таланту, как он, в том не успел… Хотев парить, не мог выдерживать постоянно красивым набором слов, свойственного единственно российскому Пиндару великолепия и пышности». Собственный опыт подсказывал, что истинную поэзию отличает неповторимость слога, стиля стихотворения, передающих индивидуальность поэта. Правила и подражание мешали Державину. «Ода на знатность» потому и была подражательной, что в ее стиле не чувствовался автор, который бы со своих индивидуальных позиций говорил о том, что его волнует.

Оттого излагавшиеся в оде истины носили отвлеченный, риторически-назидательный характер. Художническая взыскательность Державина, вера в свой талант помогли ему освободиться от «правил» и подражания и избрать, уже в 1779 году, «свой путь» в поэзии. Первыми и крупными образцами новой поэзии были: «Ода на смерть князя Мещерского» (1779), «Властителям и судиям» (1780), «Фелица» (1782) и др. Разделение поэзии на жанры, утверждаемое классицизмом, определяло закон единства стиля. За каждым жанром закрепляется своя тема, каждая тема требовала своего языка, точно обозначенной образной системы. Обязательность этих решений для каждого поэта записывалась в поэтические кодексы вождей французского и русского классицизма - Буало и Сумарокова, как правило. Вот как, например, должна была стилистически решаться ода:

    * Гремящий в оде звук, как вихорь, слух пронзает,
    * Хребет Рифейских гор далеко превышает,
    * В них молния делит наполы горизонт,
    * То верх высоких гор скрывает бурный понт…

Высокость темы оды требовала «гремящих звуков», и правила рекомендовали пути решения этой задачи. Они же предлагали композиционную схему:

    * Творец таких стихов вскидает всюду взгляд,
    * Взлетает к небесам, свергается во ад,
    * И, мчася в быстроте во все края вселенны,
    * Врата и путь везде имеет отворенны.

Аллегория - решающая особенность стиля. Мифология призывается для того, чтобы освободить поэта от связей с реальной, «низкой» действительностью и позволить ему «парить» в высокой сфере идей. Соблюдение правил и порождало единство стиля од разных поэтов. Державин разрушал каноны классицизма, отступал от правил, отказывался их соблюдать и тем самым переставал писать общим стилем. Но, отказываясь от правил и от общего стиля, Державин создавал новый - свой собственный, индивидуальный стиль. Объектом его изображения становился реальный мир во всей своей неповторимости и разнообразии. Державин, например, пишет оду в честь русских войск, осаждавших крепость Очаков. События происходили осенью. Предметом изображения и становится осень. Отказываясь от аллегории, поэт не хочет мифологическим образом Цереры - покровительницы земледелия,- как покровом, накрыть реальность - русскую  осень;  он стремится изобразить  эту осень со всеми присущими ей  индивидуальными признаками:

    * Уже румяна Осень носит
    * Снопы златые на гумно


 




    * И роскошь винограду просит
    * Рукою жадной на вино.
    * Уже стада толпятся птичьи,
    * Ковыль сребрится по степям;
    * Шумящи красно-желты листья
    * Расстлались всюду по тропам…

Индивидуальность объекта изображения обусловливает индивидуальность стиля. Изменяется объект - меняется картина, меняется лексика и образы, передающие ее достоверность:

    * Борей на Осень хмурит брови
    * И зиму с севера зовет,
    * Идет седая чародейка,
    * Косматым машет рукавом…

Классицизм, создавая «правила», тем самым отрицал личное начало автора в поэзии. Поэт обязан был воплощать, согласно правилам каждого жанра, «должное», а не реальное, как оно есть; он не мог выражать своего личного отношения к изображаемому, своего взгляда на мир. Оттого вся поэзия классицизма, в том числе и ода, принципиально антииндивидуальна. Встав «на свой путь», Державин совершает переворот в поэзии, потому что создает лирику индивидуального, реально существующего человека. Лирика Державина впервые в русской поэзии стала автобиографической. Державин стал изображать себя как объективного человека во всем многообразии своих связей с действительным миром, как реальный характер, живущий полной, сложной и духовно интенсивной жизнью, как личность, обуреваемую страстями. Стихотворения Державина запечатлели обаятельный мир души русского человека, гражданина и патриота.

Главным открытием Державина явилось изображение своего лирического героя в единстве общего и частного. Читатель видел грозного поэта-обличителя и нежного возлюбленного, страстного патриота, взволнованного великими победами   русского   воинства,   и   гостеприимного   хозяина, гастронома, любящего вкусно поесть; мыслителя, раскрывшего величие человека, тонкого наблюдателя природы, опьяненного красотой и яркостью красок окружающего его мира, и семьянина, любящего свой дом. Державинский герой живет в мире всеобщего, поэт вывел его на большую дорогу жизни, сделав способным наслаждаться радостями чувственного бытия личности и трепетно откликаться на скорбь сограждан, с негодованием восставать на неправду, с восторгом славить победы своего отечества.

В стихах Державина раскрылась индивидуальность поэта, человека и гражданина. А как только на мир стала смотреть богатая личность, так оказалось возможным запечатлеть в стихах реальность, точность, конкретность окружающей его природы. Именно Державин открыл поэзию русской природы. В его стихах она утратила традиционный для классицизма условно-номенклатурный характер, перестала быть перечнем основных типологических признаков весны, зимы, осени, лета. Природа у Державина впервые предстала перед читателем в своем неповторимом облике как природа русского севера, со своими особенностями, чертами, приметами, тонко подмеченными человеком, восхищенным красотой мира. Пейзажная лирика XIX века - богатое и прекрасное явление русской поэзии. Основоположником этой традиции был Державин.

Личность поэта проявляет себя и в гражданских стихах. Так, например, в стихотворениях «Властителям и судиям» и «Вельможе» Державин не декларирует абстрактные истины о долге монарха и вельмож, но формулирует свое личное понимание их обязанностей. Личность проявляется в отношении к изображаемым царям и вельможам, в выдвижении своего опыта как критерия оценок их действий. Державин восклицает: «Цари! Я мнил, вы боги властны», и на первое место в стихотворении выдвигается тема личного суда монарха. Эмоциональная стихия оды усиливает ее общественное звучание,- читатель погружался в нравственный мир человека, отважно бросившего вызов власти. В этой традиции будут написаны многие стихотворения Рылеева, Пушкина, Лермонтова.