Осень того года, как всегда, была сырой, дождливой. Такое же ненастное расположение духа было у Джонси, молодой художницы. Она заболела пневмонией и по целым дням лежала в кровати, а перед ее глазами была глухая стена. Вид крашенной железной кровати, кирпичной стены за окном, которая ей опостылела, еще больше ухудшили расположение духа больной. Она не способна была изменить положение, которое сложилось: Джонси не могла покинуть комнату хотя бы на некоторое время. Болезнь приковала ее к кровати, от высокой температуры у нее дурманилось в голове, темнело в глазах, ей казалось, что она умирает. Присматривала за ней ее подруга Сью. Врач сказал Сью: «У нее один шанс. И этот шанс заключается в том, чтобы она хотела жить…»

Сью всячески старалась ободрить подругу, выполняя совет врача, но все было напрасно. Джонси безразлично смотрела на плющ за окном, который каждый день сбросам листвы и считала те, что остались. Она сказала подруге, которая когда упадет остан ней листок, она умрет. Сью упала в отчаяние. Конечно, здесь вещь была не в последнем листке плюща, ад внушении. Сью поверила, что так оно и произойдет, и решила ни в одном разе не подчиняться этому внушению, в которое принудила ее поверить больная Джонси. Но как спасти подругу? Как не дать упасть этому проклятому последнему листку? Сью решила обратиться за помощью к старому художнику Берману. В омнате у Бермана «стоял мольберт с подрамником, на котором было натянуто чистое полотно, которое уже двадцать пять лет ждало первых штрихов шедевра». Сью попросила Бермана нарисовать листок плюща на стене дома, что стоял против окна комнаты, где лежала больная Джонси.

Сначала он отказался, говоря, что это все прихоти, но со временем понял, что все слишком серьезно.


 



На следующий день шел дождь со снегом. Было холодно и ветряно. Тем не менее, время взяться за работу. И Берман сделал все своевременно. Когда Джонси попросила Сью поднять штору, перед их глазами «на кирпичной стене еще виднелся листок плюща. Темно-зеленый возле стебля, но с желтизной тления и расписаный по зубчатым краям, он храбро держался на ветке за двадцать футов от земли. Невероятная вещь! Целую ночь моросил дождь и неистовствовал порывистый ветер…»


Это был шедевр Бермана, который «в искусстве был неудачником… Все время он собирался создать шедевр, но даже не начал над ним работу…» Сейчас перед глазами Джонси и Сью был настоящий шедевр. Подобных работ в его творческой жизни никогда не было. Вся сила этого рисунка была в том, что он спас жизнь реального человека. Этот нарисованный листок дал Джонси надежду на выздоровление. И она выздоровела, а Берман умер: он будто выполнил то, что ему было надо, к чему стремился всей душой. Нарисовал шедевр и умер.

    * «Сегодня в больнице от воспаления легких умер мистер Берман», - сказала Сью подруге. «Он болел только два дня. Позавчера утром дворник нашел его в комнате беспомощного от страданий. Его ботинки и одежда прочь промокли и были холодные, как лед. Никто не мог постичь, куда он ходил такой ужасной ночи…»

Какие же надо иметь высокие моральные качества, чтобы пожертвовать своей жизнью ради выздоровления по сути чужого человека! Этот листок на кирпичной стене Берман нарисовал тогда, когда ветер сорвал последний листок с плюща. Листок Бермана стал листком надежды, ожиданий на жизнь. Понятно, что создавая свой шедевр, старый художник не думал о собственной смерти. И для него этот листок тогда тоже был листком надежды.