Эпически величавое описание истории и быта гребенских казаков развертывается в первых главах повести вне какой-либо связи с историей жизни Оленина. Впоследствии — в столкновении казаков с абреками, в замечательных сценах виноградной резки и станичного праздника — Оленин выступает как сторонний, хотя и очень заинтересованный наблюдатель. Из уроков Брошки познает он и жизненную философию и мораль этого поразительного и такого привлекательного для пего мира. Свое открытие этого мира Толстой перенес на страницы «Казаков», рисуя быт и нравы, характер целого народа, каким он сложился в своеобразных исторических условиях. Важно отметить, что в этой попытке найти путь к народу совершенно отсутствуют (как и в «Войне и мире») религиозные идеи, которые станут для Толстого столь значительными в дальнейшем.

В дневнике 1860 года Толстой записал: «Странно будет, ежели даром пройдет это мое обожание труда» (т. 48, с. 25). В повести простая, близкая к природе трудовая жизнь казаков утверждается, как социальный и нравственный идеал. Труд — необходимая и радостная основа народной жизни, но труд не на помещичьей, а на своей земле. Так решал Толстой в начале 60-х годов самый злободневный вопрос эпохи.

Позднее, как раз во время работы над «Войной и миром», он развивал свою мысль о вольной земле и говорил, что на этой идее может быть основана русская революция. В статье «Лев Толстой, как зеркало русской революции» В. И. Ленин утверждает, что в творчестве Толстого отразилось именно крестьянское «стремление смести до основания и казенную церковь, и помещиков, и помещичье правительство, уничтожить все старые формы и распорядки землевладения, расчистить землю, создать на место классового государства общежитие свободных и равноправных мелких крестьян». Никто сильнее Толстого не выразил в своем творчестве эту мечту русского мужика, и никто больше Толстого не строил теорий, особенно в последние годы, о мирных путях ее достижения.





Для Толстого как писателя, для проблематики и поэтики его произведений характерно резкое противопоставление городской, светской — и деревенской, близкой к природе жизни. Контраст искусственного городского и естественного деревенского, природного, резко обозначенный именно в «Казаках», составляет главное содержание повести «Семейное счастье», очень многое определяет в «Войне и мире» и в «Анне Карениной», а в романе «Воскресение» это — исходная, ключевая мысль.


В работах о «Казаках» можно встретить разноречивые суждения. Одни литературоведы утверждают, что в повести показано превосходство казаков над Олениным, другие отдают предпочтение интеллигентному, ищущему герою. Билинкис, например, писал, что «в смысле человеческого самосознания „простой народ" в „Казаках", в сущности, почти так же нем, как природа» Толстого, в особенности в «Казаках», нема. Бесконечно много сказали Оленину увиденные им ранним утром горы, а потом, во время охоты, лес. Простой же народ нашел в образе Ерошки красноречивейшего оратора, глубокого философа и подлинного поэта. Я. Билинкис ссылается на символичность образа немой сестры Лукаш-ки. Но чудо искусства Толстого заставило говорить и немую. Если ее образ символичен, то в противоположном смысле. Немая проникнута тем же пониманием вещей, что все казаки. Доступными ей средствами она постоянно выражает свое мнение и всегда говорит то, что должно, по казачьим понятиям: что Марьяна красивее всех девок и любит Лукашку; что Лукашка молодец; что она поклонится в ноги человеку, который подарил брату лошадь; что новый красавец-конь хорош и она любит коня.
По замыслу Толстого, в конфликте Оленина с казачьим миром обе стороны правы. Обе утверждают себя: и эпически величавый строй народной жизни, покорный своей традиции, — и разрушающий все традиции, жадно стремящийся к новому, вечно неуспокоенный герой. Они еще не сходятся, но они оба должны существовать, чтобы когда-нибудь сойтись. В конфликте между ними Толстой, верный себе, подчеркивает прежде всего моральную сторону. Кроме того, социальные противоречия, с такой силой раскрытые в повестях о русской крепостной деревне — «Утро помещика» (1856) и «Поли-кушка» (1863), — здесь были не важны: казаки, не знающие помещичьего землевладения, живут в постоянном труде, но и в относительном довольстве. Однако даже и в этих условиях, когда социальный антагонизм не играет решающей роли, разобщение остается. И главное: Оленин не может стать Лукашкой, которому неведомо внутреннее мерило хорошего и дурного, который радуется, как нежданному счастью, убийству абрека, а Лукашка и Марьяна не должны променивать свое нравственное здоровье, спокойствие и счастье на душенную изломанность и несчастье Оленина.

Конфликт главного героя со своей средой носит совсем иной характер. Почти не показанная в повести, отвергнутая в самом ее начале, эта московская барская жизнь все время памятна Оленину и предъявляет на него свои права — то в соболезнующих письмах друзей, боящихся, как бы он не одичал в станице и не женился на казачке, то в пошлых советах приятеля Белецкого. В станице Оленин «с каждым днем чувствовал себя ... более и более свободным и более человеком», но «не мог забыть себя и своего сложного, негармонического, уродливого прошедшего». Законы этого отрицаемого в «Казаках» мира точно определены Брошкой: «У вас фальчь, одна все фальчь». И Оленин, добавляет от себя автор, «слишком был согласен, что все было фальчь в том мире, в котором он жил и в который возвращался». Обличение этой фальши в письме Оленина к приятелю, в разговорах с Белецким проникнуто пылкостью и непримиримостью молодого порыва героя «Казаков» и самого создателя. Отсюда — прямые нити к остро критическим сценам светской жизни «Войны и мира».

Суду простого народа подлежит в конце концов и Оленин. Он, правда, виноват лишь в том, что имел несчастье родиться и воспитываться в дворянской «цивилизованной» среде. Однако, с точки зрения создателя «Казаков», это не только несчастье, но и вина. Героем повести Оленин стал лишь потому, что решил оставить среду, сделавшуюся ему ненавистной. Разглядев ее фальшь, он уже никогда не будет в ней искать правду.
Путь идейных и нравственных исканий положительного героя Толстого не завершается с его отъездом из станицы Новомлинской. Он будет продолжен Андреем Болконским и Пьером Безуховым в «Войне и мире», Константином Левиным в «Анне Карениной», Дмитрием Нехлюдовым в «Воскресении».