Эпиграф: Он вечно тот же, вечно новый. А.С. Пушкин. Более столетия пушкинский роман прочитывали на фоне исторического времени, сопоставляя с различными планами внехудожественной реальности. Затем, уже на наших глазах, возобладал структурный подход, и предметом исследовательского интереса сделался поэтический мир “Евгения Онегина” в его внутренней завершенности. Теперь, видимо, настало время прочесть роман на фоне универсальности, sub specie aeternitatis. Поэтическое и реальное, собственно поэтическое, поэтическое и универсальное - три основных этапа изучения “Онегина”, исторически складывающиеся в трехступенчатый коллективный анализ.

Выход к универсальной проблематике уже обозначился в недавних работах С.Г. Бочарова, Ю.М. Лотмана, В.М. Марковича, В.С. Непомнящего, В.Н. Турбина и некоторых других (2)*. “В романе Пушкина, - пишет В.М. Маркович, - характер героя образуется соединением конкретно-исторических и универсальных категорий, - сословное и общенародное, эпохальное и вечное составляют в нем синтетическую целостность, причем общечеловеческое и вечное является здесь основой всего…”

Предлагаемый здесь подход к универсалиям “Онегина” основан на попытке установить и описать несколько инвариантов поэтического мира романа. Под инвариантами будем понимать наиболее общие и устойчивые тематические мотивы, выраженные в парном противопоставлении понятий (например, “город”-”деревня”). Затем наполним инвариант конкретным поэтическим материалом романа “Евгений Онегин”, обращая внимание на ценностную отмеченность противопоставлений. Если отмеченность неустойчива и свободно передвигается по компонентам инвариантной пары, создавая целостное равновесие и семантическую неопределенность, то такие поэтические инварианты обретают характер символа, а “подлинная символика есть уже выход за пределы чисто художественной стороны произведения” (5)*. Так, эстетическое переходит в универсальное, которое, не поддаваясь дискурсивно-логическому описанию, все же открывается в виде опознавательного переживания.

 





В качестве инвариантов поэтического мира “Онегина” выберем три пары противопоставлений: “жизнь”-”смерть”, “мода»- “старина”, “выговаривание”-”умолчание”, представляющих, условно говоря, философскую, социальную и коммуникативную сферы внехудожественной реальности. Инвариантность этих пар, кроме их тематической повторяемости, выражается еще и в том, что они сводятся в некую парадигму, которую можно принять за самую постоянную тему как в поэтическом мире романа, так и во всех произведениях Пушкина, взятых в совокупности. Эта основная инвариантная тема формулируется по-разному, хотя и весьма отвлеченно. А.К. Жолковский употребляет формулу “изменчивость”-”неизменность”, М.О. Гершензон предпочитал отношение “неполнота”- “полнота», а нам более удобна оппозиция “незавершенность”-”завершенность”. Отвлеченность формул не дает основания беспокоиться за их смысловую обедненность и однозначность. В таком произведении, как “Онегин”, конкретно названные инварианты - не только понятия. Они, как уже отмечалось, одновременно являются символами, в которые погружаются, свертываясь, все неисчерпаемо разнообразные реалии поэтического мира и из которых они снова развертываются в бесконечный ряд. Кроме того, инварианты вместе со всей их конкретной реализацией еще более семантически обогащаются, проецируясь на множество “разнообразных (соседствующих или взаимонаслаивающихся) структур”, составляющих комплексную структуру “Онегина”. Это особо сложное устройство и помогает роману проявлять экспансию на границах поэтического мира, выходя за пределы себя самого.

Итак, нам хотелось показать на небольшом количестве примеров, как свободно меняются у Пушкина положительные и отрицательные оценки на полюсах тематических инвариантов, как легко совмещаются они в амбивалентном равновесии. Именно по степени этой свободы и незавершенности оценок можно, как нам представляется, судить о степени художественности “Евгения Онегина” и, следовательно, о его способности моделировать универсум или быть его реминисценцией. Может быть, самое главное, что открывает нам пушкинский роман, - это нетождественное тождество старения и пребывания.

 За пределами рассмотрения остаются многие факторы жанровой структуры романа в стихах, которые хорошо просматриваются в аспекте универсальности. Так, например, роман “без начала и конца” видится как некая пространственная сфера: это объясняет в “Онегине” черты романа повторного или даже “бесконечного” чтения романа, который можно читать с любого места и даже вперемежку. Космичность художественного пространства романа дополняется структурой его художественного времени: линейного - у героев, циклического - у автора, где совмещаются, таким образом, черты исторического и мифологического времени.