Иллюстрацией этому может быть любое из произведений Пушкина, любая из областей его творчества. Возьмем, например, его поэмы. Тот же Мериме, сопоставляя Пушкина с его старшим современником Байроном, отмечал, что оба они «отличаются сжатостью стиля». «Тем не менее, - добавлял он, - лорд Байрон, рожденный в стране, привычной к ораторству, где с речами выступают по всякому поводу и где часто пишут так же, как говорят, никогда не благоволил делать выбора между мыслями, теснившимися в его воображении. Несмотря на то, что он всегда дает им сжатое словесное выражение, он никогда не урезывает их количества… Напротив, стихи Пушкина не менее сжаты по сущности, чем по форме…»

Это непосредственное, на глаз, впечатление может быть’подтверждено языком цифр, Каждый из многочисленных видов поэмы имеет свою более или менее устойчивую норму объема. Это относится не только к грандиозным эпопеям классицизма с их обязательными двенадцатью песнями, но и к романтической поэме, самые яркие образцы которой даны на Западе Байроном, а у нас Пушкиным. Наиболее популярные поэмы Байрона «Гяур» и «Корсар», особенно ценившиеся и Пушкиным, приблизительно равновелики - около 1300 стихов каждая. Не менее чем по 1000 стихов и во всех остальных восточных поэмах Байрона. Все южные романтические поэмы Пушкина, также приблизительно равновеликие, обычно меньше примерно в два раза байроновского «Гяура».

Та же самая пропорция - вдвое меньше для Пушкина - получается, если сопоставить его шуточные поэмы «Граф Нулин» и «Домик в Коломне» со знаменитой шуточной поэмой Байрона «Беппо». Еще разительнее соотношение таких близких друг к другу в жанровом отношении произведений, как «Евгений Онегин» и байроновский «Дон Жуан».

При этом, чем зрелее становится творчество Пушкина, тем внешние объемы его произведений все более и более сжимаются.

В самом деле, первая завершенная поэма Пушкина - «Руслан и Людмила» содержит в себе несколько более двух с половиной тысяч стихов ‘(2815). По сравнению с наиболее известными образцами русских поэм эпохи классицизма, к традиции которых, при всей своей сознательной им противопоставленности, она ближе, чем любая из поэм Пушкина, «Руслан и Людмила» по своему внешнему объему относительно очень невелика: почти в четыре раза меньше «Россияды» Хераскова (около 10 000 стихов) и почти в целых восемь раз меньше «Телемахйды» Тредиа-ковского (около 20 000 стихов). Недаром Яков Толстой как раз в это время и восхвалял лаконизм Пушкина.

Но самому поэту объем «Руслана и Людмилы» явно представлялся непомерно громоздким. Первая поэма Пушкина действительно оказалась и самым большим из всех последующих его произведений в этом жанре. В следующей же, и в свою очередь, как уже сказано, самой большой из южных поэм Пушкина - «Кавказском пленнике» почти в четыре раза меньше стихов, чем в «Руслане и Людмиле». Последняя же и глубочайшая по своему содержанию из поэм Пушкина - «Медный Всадник», венец его поэтического мастерства, - является и кратчайшей из всех них, подлинным чудом лаконизма. В «Медном Всаднике» только 465 стихов, то есть всего одним лишь стихом больше, чем в оде Державина «Изображение Фелицы»; вместе с тем она на 215 стихов меньше, чем, скажем, ответное послание Жуковского к Батюшкову (1812).



 





С ярко выраженным стремлением ко все большей и большей сгущенности формы сталкиваемся и в драматургии Пушкина. «Борис Годунов» недаром восхищал Фарнгагена фон Энзе скупостью употребленных поэтом средств, целеустремленной сжатостью словесного материала. Трагедия Пушкина воскрешает минувший век с широчайшей, поистине всеобъемлющей полнотой, рисует самые разнообразные стороны исторической действительности того времени - от дворца до площади, до бедной придорожной корчмы; в действие трагедии введено огромное количество персонажей: семьдесят шесть лиц, особо выделенных Пушкиным, не считая также снабженных специальными, так сказать, многоголосыми, репликами коллективных персонажей, таких, как «народ», «бояре», «воины». Между тем, в трагедии всего 1572 стиха, то есть только на 156 стихов больше, чем в пушкинской «Полтаве», да 240 строк в сценах, даваемых не стихами, а прозой. Для сравнения укажу, что по своему объему трагедия Пушкина полностью укладывается, всего в два, максимум в три акта пятиактных драматических хроник Шекспира, которые, как известно, в значительной мере явились жанровым образцом для «Бориса Годунова».

Предельный лаконизм «Сцен» таков, что в течение долгого времени дошедший до нас текст их совершенно ошибочно считался не самой пьесой, а лишь ее планом.

В противоположность всем предшествующим драматическим произведениям Пушкина, как правило стихотворным (исключение представляют лишь несколько’- пять из двадцати трех - сцен в прозе «Бориса Годунова»), «Сцены из рыцарских времен» написаны полностью (за исключением двух введенных в текст стихотворных песен Франца) прозой. И вообще предельная сжатость, «скупость» словесного материала, величайший художественный лаконизм свойственны не только Пушкину-стихотворцу, Едва ли не еще больше поражают они нас и в Пушкине-прозаике. Представление об этом дают уже самые объемы художественно-прозаических произведений Пушкина. Так, ни одна из повестей Белкина не достигает размера печатного листа.

Самая большая из них - «Барышня-крестьянка» - заключает в себе лишь около 38 000 знаков. Большинство остальных немногим больше полулиста: «Выстрел» (около 24 000 знаков), «Метель» (около 23 000 знаков), «Станционный смотритель» (около 22 500 знаков); «Гробовщик» же составляет и всего немногим больше четверти листа (около 12 500 знаков). Самая пространная из всех повестей Пушкина - «Пиковая дама» равна листу.

Еще более сжаты романы Пушкина. В «Дубровском», правда незаконченном, меньше трех с половиной листов (около 140 000 знаков), Наконец, самое крупное из художественно-прозаических произведений Пушкина «Капитанская дочка»  является  едва  ли» не самым коротким историческим романом из когда-либо существовавших в мировой литературе - составляет всего  около   пяти листов   (примерно  196 000 знаков).

В «Толковом словаре» под редакцией профессора Д. Н. Ушакова слово «лаконизм» определяется как «краткий, сжатый способ выражать мысли». Однако такое определение нельзя признать достаточным. Краткость, сжатость есть только один, да и к тому же наиболее внешний, признак лаконизма. Больше удовлетворяет определение лаконизма в словаре Даля: «Краткое и сильное выражение мыслей; сжатость слога при силе и ясности сто». Но, говоря о лаконизме художественной формы произведений Пушкина, основами которой являются и краткость и ясность, которая отличается исключительной силой выразительности, к определению Даля следует добавить еще два признака, тесно связанный с ясностью признак простоты и еще более важный признак - величайшей содержательности.