О кобзарском искусстве слышали в школе все, кое-кто даже может угадать фамилии известнейших кобзарей, например, Остапа Вересая или Федора Кушнерика. А спросить у учеников, знают ли они кого-то из кобзарей Харьковщины, то я не уверен, что можно от них услышать фамилию хотя бы одного. В лучшем случае вспомнят Игната Хоткевича, который много сделал для развития кобзарского искусства. Припоминается такой случай, который произошел тогда, когда я был еще маленьким мальчиком. Мы с мамой гуляли в саду Шевченко и увидели толпу людей возле лавки на центральной аллее. Люди окружили какого-то мужчину и молча слушали. Мы подошли ближе, я протиснулся вперед и увидел мужчину совсем слепого, который играл на бандуре и тихим голосом пел печальную песню.

Содержание этой песни я и до сих пор помню: в ней рассказывается о том, как у девочки умерла мама и она очень тосковала по ней, часто ходила на могилу и жаловалась ей на свою сиротскую жизнь, так как мачеха обижала девочку. И однажды мачехе явилась в сне умершая и стала упрекать и рассказывать, как горько ей было оставлять свою доченьку, так как мачеха и не приласкает, и не пожалеет чужого ребенка. Этот сон так поразил женщину, которая на следующий день, когда девочка снова пошла на могилу своей мамы, она с нетерпением ждала возвращения девочки. А когда та вернулась, то мачеха подала ей чистенькую рубашку, приласкала, поцеловала и назвала своей доченькой.

Мы долго стояли с мамой и слушали другие песни. Тогда я впервые услышал слово «кобзарь». Мы познакомились с этим мужчиной. Его звали Анатолий Захарович Парфененко, он нам рассказывал много о своей жизни, а она сложилась тяжело, временами трагически. Господина Анатолия я запомнил на всю жизнь. И вот когда мы «проходили» в школе тему кобзарского искусства, меня поразило, что учитель ни одного слова не сказал о нашем слобожанском кобзаре. Это я спрашиваю у вас и у себя: почему наше обучение так оторвано от жизни? Почему лишь книжка - это единственный источник знаний? Но больше меня поражает наше равнодушие. Почему мы не уважаем таких людей? Я уверен, если бы в школу поступило указание оказать почести нашего кобзаря (есть догадка, что он был последним), то немедленно все было бы сделано: открытка подписана, цветы куплены, слова заготовлены для поздравления (может, и стихами). А раз указания нет, то…

…А потом нам сказали, что Анатолий Захарович умер, так как очень тяжело болел последний год. Умер тихо и незаметно для харьковчан. А мне хотелось закричать на всю площадь, на весь Харьков: «Люди, вы потеряли последнего кобзаря! Остановитесь и окажите почести ему добрым словом!» Но не закричал, так как мимо спешила какая-то веселая компания с хохотом, шумом. Мама меня успокоила: «Сыну, не сердись на них, они просто еще не знают, что умер последний кобзарь Слобожанщины…»

На последний нашей встрече господин Анатолий сказал: «Кобзари поют душой, поэтому их слышат, а не просто слушают». А будет ли еще кого слушать и слышать нам? Не разучимся ли мы этого делать под влиянием модерновой современной культуры?

Сокровенные чувства, извечные стремления, народные ценности пробуждались у украинских крестьян с приходом к их дому старца-слепца кобзаря, который протяжным, печальным, но до боли близким и знакомым мотивом народной думы наполнял воздух теплых предвечерий трудового дня запахами родной земли, подвигов ее победителей, тяжелой судьбы, сладкого мучения, горького науки. И вот, вокруг кобзаря уже собралась немалая сельская ватага, объединившись в единую духовную общность завороженного, внимательного слушателя. Взрослые, дети, мудрые старцы - все ощущали невыразимую близость длинных речитативов певцов народного горя, и потому во время их напевов и игры лица слушателей были словно очарованные.

Думы - оригинальный украинский жанр, и это не удивительно, так как у какого еще народа настолько лирическая и трагическая судьба, как у нашего. Вся жизнь в сопровождении песни, вся радость и заботы выливались в пении, поэтому и история, и дела народные нашли свое выражение в таком музыкальном лиро-эпическом жанре как дума. Полюбилась в народе, в частности, «Дума о Маруси Богуславке», так как и в наши времена еще выполняют ее сельские старожилы. Из поколение в поколение передается этот обобщенный образ девушки-полонянки, которая прошла путем греха и раскаяние.

 Христианские ценности казачества, да и простого люда, безусловно, повлияли на идейность этой думы. Рассматривается проблема веры: Маруся обусурманилась, но в знак своего искреннего покаяния она решается на очень смелый поступок для женщины султана - выпустить казаков-невольников. Причем, дальнейшая судьба Маруси не интересует неизвестных авторов фольклорного произведения. На первом плане - поступок, который дает шанс Марусе душой слиться с народом, извиниться перед Богом и людьми за негодный для любого человека поступок - измену вере ради собственной выгоды. Символическим является то обстоятельство, что события происходят перед Пасхой, Воскресением Христовым.



    * Ой, казаки,
    * Вы, бедные невольники!
    * Говорю я вам, хорошо заботьтесь,
    * В огороды христианские удирайте,
    * Только, прошу я вас, одного города Богуслава
    * не минуйте,
    * Моему отцу и должно знать давайте:
    * И пусть мой отец хорошо заботится,
    * Грунтов, больших имений пусть не сбывает,
    * Больших сокровищ не собирает,
    * И пусть меня, девки-полонянки,
    * Марусе, поповне Богуславки,
    * Из неволи не искупает,
    * Так как уже я потурчилася, побусурманилась…

Как Христос воскрес из мертвых, так и Маруся оживает для своего народа то самой собой, так как идет по своему духовному призванию, приносит себя в жертву. Народ принимает это покаяние от девушки и прославляет ее в веках. В народных думах полнее  всего оказываются социальная мораль, расположения духа общества и его духовные приоритеты.
Читать новости: