Романтичностью ранних повестей, тем, что их герои только на первый взгляд ничем не выдаются из общей массы, Василь Быков как бы бросал вызов сторонникам «дегероизации». «В полку, — речь идет об Иване Терешке, — он ничем ее выделялся среди других пехотинцев, за прежние бои получил три благодарности от командования да две медали «За отвагу» и думал, что на большее не способен. И только тут, в плену, где некому было вдохновлять на героические подвиги, ни награждать, где за малейшее неповиновение платили жизнью, — только тут в нем с особой силой проявились дух непокорности, ненависть к врагу, дерзость и упрямство. Тут он увидел подноготную фашизма и впервые понял, что смерть не самое худшее из всех бед на войне».

Вырвавшись из плена, он и полюбившая его итальянская девушка Джулия пытаются пробраться через Альпы к триестским партизанам, чтобы продолжать борьбу с фашизмом. В сложнейшей пограничной ситуации, в поло женин «или-или», как выражаются критики, Иван Тереш-ка раскрывается как человек необычайного мужества, выносливости, упорства, смедости, самоотверженности и красивой души, щедрого сердца. Все это у него органически соединяется с чисто белорусской скромностью, даже застенчивостью. Оказывается, он мыслит широко, ненавидит страстно, любит безоглядно. Он прост в каждом своем поступке, в каждом слове и никогда не перестает чувствовать себя представителем большого народа, великой страны, человеком, по которому судят о самом главном его Терешках, его Белоруссии, его Русской Родине.


 





Герой «Альпийской баллады» преодолевает на своем пути к свободе те же препятствия, какие пришлось бы преодолеть любому военнопленному, из любой воевавшей с Гитлером страны. Но писателю удалось раскрыть в своем герое черты, характерные для советского человека. В том, как он относится к своей нежданной спутнице, как и что говорит ей о своей Родине, о ее людях, — во всем проявляется своеобразие его как нового человека, сформировавшегося в условиях Белоруссии. Человек не очень образованный, в мирные годы мало где бывавший, он до побега и сам не подозревал, зернами каких положительных задатков засеяло его душу новое общество. И вот теперь они прорастают, развиваются: измученный, шатающийся от голода человек поражает своей внутренней красотой, благородством, глубиной и непосредственностью чувств, ясностью мысли, великодушием, скромностью, самоотверженностью. «Много суровых испытаний, много смертельных опасностей, много героизма и сверхчеловеческого напряжения воли и — вместе с тем — много лиризма и красоты, гуманности и самопожертвования содержат в себе три дня, изображенных з«Альпийской балладе». Так писал об этом произведении Иван Саранцев. А другой болгарский критик — Радослав Цветков — назвал ее «поэмой любви, подвига и самопожертвования советского человека». Даже если бы по воле автора (кстати, недостаточно мотивированной) Иван Терешка не пожертвовал жизнью, то все равно поднялся бы в нашем воображении выше Альпийских гор.

По крайней мере односторонним, субъективным, хотя и не лишенным основания, представляется мнение О. Смирнова, высказанное в споре с болгарским литературоведом Василом Колевски. Последний, констатируя «разное восприятие некоторых произведений о войне», упомянул «Альпийскую балладу». «У нас в Болгарии, — рассказывал ученый, — она была встречена с большим интересом, разно с большим успехом прошел и фильм, снятый по этой повести. А участники войны, люди, которые на собственном опыте знают, что это такое, относятся к этому произведению более сдержанно, подобная романтика им не подходит. Гораздо сильнее и глубже они воспринимают сугубо реалистические произведения Быкова. Но полагаю, что это ни в коем случае не означает, что нельзя высоко оценивать «Альпийскую балладу». Другое дело, что само время, проблемы, волнующие общество в тот или иной момент, определяют и подход к теме, и эстетические средства, с помощью которых она решается»