Мрачный характер трилогии усугубляется и тем, что перспектива, вырисовывающаяся в конце третьей части, не сулит для Англии ничего хорошего, ибо к власти приходят люди, с ног до головы забрызганные кровью невинных жертв, не думающие о процветании умиротворенной страны и лишь заботящиеся об осуществлении своекорыстных честолюбивых замыслов. А на историческом горизонте появляется зловещая фигура Ричарда Глостера, будущего Ричарда III - братоубийцы и клятвопреступника. Положительные же персонажи очерчены в хронике весьма скупо и подчас непоследовательно. Правда, во второй части герцог Хэмфри Глостер, дядя Генриха VI, характеризуется как государственный деятель, любимый народом и пекущийся об интересах страны; но престарелый герцог бессилен против своры феодалов, которые объединяются, нападая на него для того, чтобы после его смерти с еще большим ожесточением вцепиться в горло друг другу.

С темой осуждения феодальной распри теснейшим образом свя ища проблема короля как личности. Генриха VI нельзя назвать отрицательным типом. Он добр и мягок, лишен тще-славия. Королевский сан тяготит его, и он готов променять корону на удел пастуха. Как человек, он не виноват в преступлениях, совершающихся вокруг него. Он - игрушка в руках властолюбивой супруги. Но он - король, и поэтому он несет ответственность за то, что не способен прекратить братоубийственное кровопролитие. Он не может выполнить миссии короля, восстановить мир в стране - и поэтому гибнет под бременем непосильной ноши. Вывод, который Шекспир делает в трилогии, обусловлен всем ходом событий: король должен быть сильной личностью, способной обуздать своевольных феодалов, иначе страна будет ввергнута в пучину страшных бедствий. Таким образом, уже самая ранняя историческая трилогия показывает, что положительное отношение к монархии, как принципу государственного устройства, никогда не переходит у Шекспира в апологию монарха - помазанника божия; положительную оценку у Шекспира монарх может получить только как достойный руководитель государства.

Важнейшим проявлением историзма Шекспира в ранней трилогии является не только осуждение феодальной смуты, но и оценка роли народа как военного и политического фактора.

Шекспир признает, что простые люди, из которых формируется армия, являются решающей силой в войне. Эта мысль проходит через весь цикл исторических хроник; и уже в первой части «Генриха VI» она воплощена достаточно четко. В четвертой сцепе первого акта Шекспир показывает, как от выстрела мастера-оружейника гибнут английские военачальники. Этот эпизод передает дух войны и новых условиях по сравнению с ранним средневековьем. Тогда исход столкновений зависел в первую очередь от личной доблести рыцарства, теперь же возрастает роль простых людей, владеющих оружием, против которого бессильны копье и панцирь.

Наиболее прямо эта мысль раскрывается в первой части в сцене визита Толбота к графине Овернской, где английский полководец, указывая на солдат, врывающихся в замок графини, объясняет ей источник своей силы и непобедимости:

    * Что скажете, графиня?
    * Убедились, Что Толбот  тень лишь самого себя?
    * Вот сущность - руки, мускулы и сила.
    * Которой он смиряет непокорных,

 



    * Сметает крепости и города,

    * В единый миг опустошая их.

Значительно более сложно отношение Шекспира к народу как участнику политической жизни Англии. Шекспир неоднократно подчеркивает в «Генрихе VI» значение народного мнения для судьбы отдельных феодалов. Так. например, во второй части Маргарита, яростно ненавидящая Глостера, опасается старого герцога потому, что его поддерживает парод:

    * Он лестью сердце черни покорил,
    * И, если вздумает поднять восстанье,
    * Боюсь, народ последует за ним.

Точно так же и Генрих в третьей части не решается на открытое выступление против захватившего престол Йорка не только потому, что за ним стоит вооруженная сила, но и потому, что симпатии граждан находятся на стороне дома Иорков:

    * Иль вы не знаете - их любит Лондон,
    * И за спиной у них стоят войска?

В такой высокой оценке роли народа в политической борьбе Шекспир был не одинок. Один из самых трезвых политических мыслителей эпохи Возрождения Макиавелли подчеркивал: «Князю, получившему власть с помощью знати, труднее держаться, чем тому, кто добился ее с помощью народа».