Особенности изображения человека в литературе первой трети XIX в.
В русской прозе 30—40-х годов XIX в., которая еще несет на себе печать романтизма, человек изображается главным образом как чувствующий. Его эмоции, впечатления, переживания, одним словом, реакция на определенные события является доминантой повествования. Вместе с тем романтизированное изображение человека часто связывается с изображением его действий, его внешнего поведения, психологическая подоплека которых является загадкой для окружающих. Герой часто выступает здесь как лирический. Это можно наблюдать в «Герое нашего времени» Лермонтова, повестях Бестужева-Марлинского.

2. Историзм Герцена. Самосознание героя как один из главных способов изображения человека в «Былом и думах».

В «Былом и думах» Герцена интенсивность самосознания героя-рассказчика не означает самокопания, сосредоточенности на собственных душевных противоречиях. Герой является цельной личностью, связанной в первую очередь с историей. Герцен показывает, что происходит с человеком в потоке истории, но не детализирует его душевных состояний, не описывает его переживаний, не стремится проследить душевные противоречия. Герценовскому изображению человека чужда толстовская «диалектика души». В основном его внимание обращено на социально-историческую обусловленность поведения человека, которая постигается прежде всего через активное самосознание автора. Большинство событий, встреч, поступков, как других людей, так и собственных, пропускаются автором сквозь «горнило сознания», рисуются не только с внешней стороны, но и рассматриваются в социально-историческом контексте, истолковываются как определенные знаки реальности.




 







3. Идеология как доминанта образа автобиографического героя «Былого и дум».
Герой (он же автор) «Былого и дум» — носитель передовых общественных устремлений, поставивший свою жизнь на службу пересоздания общества, выражающий социалистический идеал. Он противостоит типу «лишнего человека», ставшего центральной фигурой русской литературы первой половины XIX в. и воплощавшего вынужденный отказ от деятельности и борьбы. В творчестве Герцена этот тип тоже нашел свое воплощение в образе Бельтова в романе «Кто виноват?», который, подобно Онегину и Печорину, являл собой пассивный вариант дворянского протеста в эпоху николаевской реакции. Однако Герцен, в отличие от революционных демократов Чернышевского и Добролюбова, защищал «настоящих» лишних людей, подготовивших приход деятелей следующих поколений. Герценовского автобиографического героя сближает с революционными демократами установка на героическое деяние в целях социального переустройства общества.

4. Деяние как критерий ценности личности у Герцена.
Личность положительного героя для Герцена не обязательно наделяется привлекательными чертами (нельзя сказать, что Базаров очень симпатичен ему). Для него на первом месте — способность человека к деятельности на благо общества. В «Былом и думах» Герцен, рассказывая о самом себе, создавал обобщенный художественный образ русского революционера, главное в котором — его гражданственность, социально-политическая активность, неустанный поиск истины, борьба за осуществление социальных и нравственных идеалов.