Гораций обладал парадоксальным искусством развивать одну тему, говоря, казалось бы, о другой. Так, в оде к Агриппе он, казалось бы, хочет сказать: "Мое дело - писать не о твоих подвигах, а о пирах и забавах"; но говоря это, он успевает так упомянуть о войнах Агриппы, так сопоставить их с подвигами мифических времен, что Агриппа, читая эту оду, мог быть вполне удовлетворен. Так, в оде I, 31 он, казалось бы, просит у Аполлона блаженной бедности в тихом уголке Италии, но говоря о ней, он успевает пленить читателя картиной ненужного ему богатства во всем огромном беспокойном мире.

Сквозь любую тему у Горация просвечивается противополжная, оттеняя и дополняя ее. Даже такие патетические и торжественные стихотворения, как ода к Азинию Поллиону о гражданской войне  и ода к Августу о великой судьбе римского народа, он неожиданно обрывает напоминанием о том, что пора его лире вернуться от высоких тем к скромным и шутливым. Даже лирический гимн природе и сельской жизни в эподе 2 неожиданно оборачивается в финале собственной противоположностью: оказывается, что все эти излияния – казалось бы, такиеискренние, - принадлежат не самому поэту, другу натуры, а лицемерному ростовщику. Современному читателю такие концовки кажутся досадным диссонансом, а Горацию они были нужны, что бы картина мира, отображенная в произведениях, была полнее и богаче.

Не всегда связь двух контрастных тем ясна с самого начала: иногда колебания маятника бывают так широки, что за ними трудно уследить. Так, ода I,4 рисует картину весны: «Злая сдается зима, сменяяся внешней лаской ветра…» ,рисует оживающую природу, зовет к весенним праздничным жертвоприношениям; и вдруг эту тему обрывает тема смерти, ожидающей всех и каждого: «Бледная ломится Смерть одною и той же ногою в лачуги бедных и в чертоги царей…». Где логика, где связь? Что бы найти ее, нужно заглянуть в другое стихотворение Горация о весне – в оду IV,7:»С гор сбежали снега, зеленеют луга муравою…» . Она тоже начинается картиной оживающей природы, но за этим следует та мысль, которая является связующим звеном между двумя темами и которая была опущена в первой оде: весна природы приходит и приходит вновь, а весна человеческой жизни пройдет и не вернется.

Стужу растопит зефир, весну поглотившее лето
Тоже погибнет, когда
Щедрая осень придет, рассыпая дары, а за нею
Снова нахлынет зима.







Но в небесах за луною луна обновляется вечно,-
Мы же в закатном краю,
Там, где родились Эней, где Тулл великолепный и Марций,-
Будем лишь тени и прах.


После этого перехода тема смерти и загробного мира становится естественной и понятной. Так колеблясь между двумя противоположными темами, лирическое движение в стихах Горация постепенно замирает от начала к концу: максимум динамики в первых строках, максимум статики в последних. И когда это движение прекращается совсем, стихотворение обрывается само собой на какой-нибудь спокойной, неподвижной картине. У Горация есть несколько излюбленных мотивов для таких картин. Чаще всего это чей-нибудь портрет, на котором приятно остановится взглядом: Неарха (III,20) Гебра (Ш,12),Гига (II,5), Дамалиды (I,36), или даже жертвенного теленка (IV,2).Реже это какой-нибудь миф: о Гепермиестре (III,11), о Европе (III,27). А когда стихотворение заканчивается мифологическим мотивом, то чаще всего это мотив Аида, подземного царства: так кончаются ода о рухнувшем дереве с ее поэтическим зачином (II,33), не менее бурная ода к Вакху (II,19), ода об алчности (II,18), только что рассмотренная ода о весне (IV,7). В самом деле, какой мотив подходит для замирающего лирического движения лучше, чем мотив всеуспокаивающего царства теней?

Так строятся оды: а в сатирах и посланиях Горация применяется другой прием всестороннего охвата картины мира: непоследовательную смену контрастов, а прихотливость живого разговора, который легко перескакивает с темы на тему и в любой момент может коснуться любого предмета. Этим он и держит в напряжении читателя, вынужденного все время быть готовым к любому повороту мысли и к любой смене темы. Так сатира I,1 начинается темой (каждый недоволен своей волей), а потом неожиданно переходит к теме алчности; сатира I,3 начинается рассуждением о непостоянстве характера, и вдруг соскальзывает в разговор о дружбе и снисходительстве. А разрешается это напряжение уже не композиционными средствами, а стилистическими: легким шутливым разговорным слогом, как бы снимающим вес и серьезность затрагиваемых этических проблем

Сейчас очень немногие поэты стремятся к тому, чтобы их произведения были максимально приближены к совершенству, а про Горация можно действительно сказать, что это был поэт, творчество которого еще на протяжении многих веков будет оставаться примером подражания для всех поэтов, и не только начинающих. Думаю, каждый человек, независимо от профессии и возраста, может почерпнуть у Горация его серьезность по отношению к делу, которым он занимался, даже если эта область занятий не имеет ни малейшего отношения к художественной литературе, и литературе вообще. Ведь даже сейчас, глядя на прошедшие века, трудно найти поэта, который бы так серьезно относился к своему творчеству и к своим произведениям. Несмотря на то, что творчеству Горация было посвящено уже множество научных работ, я считаю, что их количество со временем будет постоянно возрастать. И эта тема всегда останется актуальной.