Комизм образа Пантелея Прокофьевича вырастает из несоответствия между тем, каким был совсем недавно и каким стал этот герой, он все чаще попадает в смешное положение. Так, например, когда после отступления Красной Армии, Пантелей Прокофьевич возвращается в хутор, приезжает Григорий, вся семья собирается за столом. Григорий говорит Дуняшке: «О Мишке Кошевом с нонешнего дня и думать позабудь». Дуняшка возражает ему. Пантелей Прокофьевич кричит на дочь: «Ты, сукина дочь, цыц у меня! Я то я тебе такое сердце пропишу, что и волос с головы не соберешь! Ах ты, паскуда этакая! Вот пойду зараз, возьму вожжи…»

Ситуацию разряжает острую на язык Дарья: «Батенька! Вожжей-то ни одних у нас не осталось. Все забрали!» - со смиренным видом прерывает она Пантелея Прокофьевича.

«Пантелей Прокофьевич бешено сверкнул глазами и, не сбавляя голоса, продолжал отводит душу:

 - …Возьму чересседельную - так я вам таких, чертей…

 - И чересседельную красные тоже взяли! - уже громче вставила Дарья, по-

 прежнему глядя на свекра невинными глазами. Этого Пантелей

 Прокофьевич снести уже не мог. Секунду глядел он на сноху, багровея

 в немой ярости, молча зевая широко раскрытым ртом (был похож он в

 этот миг на вытащенного из воды судака), а потом хрипло крикнул:

 - Замолчи, проклятая, сто чертей тебе в душу! Слова не дарует сказать!

 Да что это такое?»

Дарья не только не боится старика, она вступает с ним в поединок, дразнит его, сохраняя внешнюю почтительность. Само слово «смиренный» несет в себе иронию, а под «смиренным видом» Дарья скрывает совсем другие чувства. И старик терпит поражение в стычке со снохой. В последних его словах: «Замолчи проклятая…» слышится явное бессилие и растерянность.

Затем Шолохов усиливает комическое начало: Пантелей Прокофьевич вновь обрушивается на Дуняшку: «…тебя и убить мало! Нашла присуху! Запек ей душу висельник! Да ничто ж это человек? Да чтобы такой христопродавец был моим зятем?! Попадись он мне зараз - своей рукой смерти предам! Только пикни ишо, возьму шелужину, так я тебе…» Тут Ильинична окончательно сразила старика: «Их, шелужинов-то, на базу днем с огнем не сыщешь… По базу хоть шаром покати, хворостины на растопку и то не найдешь. Вот до чего дожили!


 





Пантелей Прокофьевич и в этом бесхитростном замешательстве усмотрел злой умысел. Он глянул на старуху остановившимися глазами, вскочил, как сумасшедший, выбежал на баз.

Григорий бросил ложку, закрыл лицо руками и трясся в беззвучном хохоте… Смеялись все, кроме Дуняшки. За столом царило веселое оживление».

Комизм возникает из того, что Пантелей Прокофьевич как будто не может привести в исполнение свои угрозы из-за отсутствия в его разоренном хозяйстве привычных орудий наказания. Писатель сравнивает Пантелея Прокофьевича с судаком, которого вытащили из воды, и это смешное сравнение, как нельзя лучше передает то оглушение, которое испытал старик, его бессилие и раздражение. Портретная характеристика способствует выявлению комического. Мимоходом высказанное замечание о хворостинах, которых «днем с огнем не сыщешь», окончательно сразило Пантелея Прокофьевича. Он вне себя от гнева и возмущения. У него «остановившиеся глаза», он вскакивает «как сумасшедший». Шолохов прибегает в портретной характеристике к преувеличению, чтобы показать смешным гнев Пантелея Прокофьевича.

Но комическое в образе этого героя граничит с трагическим. Именно на примере этого героя автор показывает всю трагичность времени. Пантелей Прокофьевич не может найти себя в нем. Без тяжелого труда, постоянной заботы об урожае, беготни по базу герой не мыслит своего существования.

Постоянное чувство опасности, тоски ухудшает ситуацию. Это состояние Пантелея Прокофьевича Шолохов выражает через авторскую и несобственно- прямую речь. Так, например, старик, узнав, что в хутор привезли убитых Христоню и Аникушку, боясь волнений, страданий, не пошел на похороны, уехал в лес.

«Погребальный звон заставил его в лесу снять шапку, перекреститься, а потом он даже подосадовал на попа: мыслимое ли дело звонить так долго. Ну, ударил бы в колокол, по разу - и все, а то заблаговестили на целый час. И что проку от этого звона? Только разбередят людям сердца да заставит лишний раз вспомнить о смерти. А о ней осенью и без этого все напоминает: и падающий лист, и с криком пролетающие в голубом небе станицы гусей. И мертвенно полегшая трава…»

Но как бы ни была велика растерянность перед историческими событиями, как бы далеко ни зашла междоусобная война, Пантелей Прокофьевич знает, что поступать так, как делает картель Митька Коршунов, который не щадит ни старых, ни малых, нельзя. После того, как Митька зверски расправляется с престарелой матерью Михаила Кошевого, Мелехов, не впускает его в дом:

«- Поворачивай обратно! …

Не хочу, чтобы ты поганил мой дом! - решительно повторил старик. - И больше чтоб и нога твоя ко мне не ступала. Нам, Мелеховым, палачи не сродни, так-то!»

Сумятица времени не дала старику спокойно сидеть дома, пришлось идти «в отступы», где он заболел типичной болезнью неустроенности - тифом. В суматохе паники и общего смятения схоронили Пантелея Прокофьевича в чужой, далекой от дома стороне, где он отродясь не бывал.

«Григорий, наклонясь вперед, смотрел на отца. Черты родного лица изменила болезнь, сделала их странно непохожими, чужими. Бледные, осунувшиеся щеки Пантелея Прокофьевича заросли седой щетиной, усы низко нависли над ввалившимся ртом, глаза были полузакрыты, и синеватая эмаль белков уже утратила искрящуюся живость и блеск. Отвисшая нижняя челюсть старика была подвязана красным шейным платком, и на фоне красной материи седые курчавые волосы бороды казались еще серебристее, белее.

Григорий опустился на колени, чтобы в последний раз внимательнее рассмотреть и запомнить родное лицо, и невольно содрогнулся от страха и отвращения: по серому, восковому лицу Пантелея Прокофьевича, заполняя впадины глаз, морщины на щеках, ползали вши. Они покрывали лицо живой, движущейся пеленой, кишели в бороде, серым слоем лежали на стоячем воротнике синего чекменя…

Мастерство Шолохова проявляется здесь в противопоставлении: «прежний Пантелей Прокофьевич» и «мертвый Пантелей Прокофьевич». Эта антитеза заостряется восприятием Григория, тем каким он увидел отца в последний раз, и каким мы видим его в течение романа: крутым, суровым, но справедливым человеком. Изображением смерти Пантелея Прокофьевича Шолохов оттеняет дальнейшую трагическую судьбу главного героя.