Пропаганда романтизма, которую начал на страницах «Московского телеграфа» Н. А. Полевой, скоро встретила противодействие со стороны Н. И. Надеждина, выступившего первоначально в «Вестнике Европы», а затем в собственном журнале «Телескоп» (1831 -1836).

Подобно Полевому, Надеждин был разночинцем, занявшим в 30-х годах ведущие позиции в идейно-литературной борьбе эпохи. Сын сельского священника, питомец духовной школы, учитель провинциальной семинарии, Надеждин стал одним из видных деятелей культуры своего времени в качестве журналиста, критика и профессора Московского университета. Его судьба напоминает судьбу Полевого, с той только разницей, что консервативные традиции с самого начала мешали Надеждину твердо занять место на передовой линии идеологического фронта. Политический консерватизм, сближавший его с официальной идеологией, наложил путы на его эстетическую мысль, особенно в ее позитивных проявлениях. Удар, нанесенный правительством «Телескопу» и его редактору в 1836 г.- закрытие журнала и ссылка редактора за напечатание «Философического письма» П. Я. Чаадаева,- сделал Надеждина открытым консерватором.

Мировоззрение Надеждина носит противоречивый характер. Особенно ощутительным было противоречие между эстетическими воззрениями Надеждина, намечавшего новые пути развития искусства, и его политическими взглядами. В конце 1828 г. в «Вестнике Европы» за подписью Экс-студент Никодим Надоумка появляется статья-фельетон «Литературные опасения за будущий год», в которой с необычайной для этого журнала живостью и остротой был подвергнут резкой критике торжествовавший свою победу романтизм. Это было началом критической деятельности Надеждина, поведшего длительную борьбу с романтизмом. В упомянутой статье, написанной в форме диалога, Надеждин вкладывает в уста поэта Тленского основные положения романтической эстетики и тут же подвергает их критике. Что же не удовлетворяет Надеждина в современной ему литературе?

    * Что заставляет его выражать свои опасения за ее будущее? «О бедная, бедная наша поэзия! - восклицает критик,- долго ли будет ей скитаться по нерчинским острогам, цыганским шатрам и разбойническим вертепам?.. Неужели к области ее исключительно принадлежат одни мрачные сцены распутства, ожесточения и злодейства?.. Что за решительная антипатия ко всему доброму, светлому, мелодическому - радующему и возвышающему душу?..»

Из этой тирады ясно, что Надеждин выступает против того романтизма, который нашел выражение в творчестве А. С. Пушкина и поэтов-декабристов. Критик прозрачно намекает на большую популярность пушкинских «южных» поэм и «Войнаровского» К. Ф. Рылеева, породивших многочисленную литературу в том же жанре. «Наши певцы,- продолжает Надеждин,- воздыхают тоскливо о блаженном состоянии первобытной дикости и услаждаются живописанием бурных порывов неистовства, покушающегося ниспровергнуть до основания священный оплот общественного порядка и благоустройства». Романтизм, эта революция в искусстве, тесно связан с политической революцией - вот идея Надеждина, руководствуясь которой он и начинает свою борьбу против романтического направления.


 






Надеждин не скрывает своей политической платформы. Высказывая литературные опасения за предстоящий год, он нисколько не волнуется за «политическое состояние отечества». Надеждин с удовлетворением отмечает безуспешность недавней попытки революционного переворота в России. Только так и можно понять следующие его слова: «Нравы наши, благодаря крепкому сложению истинно русских душ, нелегко заражающихся эпидемическими болезнями, навеваемыми к нам с чужих сторон, устояли, по крайней мере, кажется, неподвижно на прежней ступени!»

Нападением на романтиков Надеждин начинает и фельетон «Сонмище нигилистов. (Сцена из литературного балагана)». В нем он дал карикатурную характеристику романтического лагеря, клянущегося именем Пушкина. В статье о «Полтаве» Надеждин скорбит о «нашей литературе, увлеченной во все ужасы безначалия лживым призраком романтической свободы», возмущается тем, что «каждая оторви-голова… безболезненно похищает себе право литературного Робеспьера», и решительно осуждает «сии бурные времена своеволия и самоуправства». Таким образом, критику романтизма Надеждин вел с консервативных позиций.

Выступления Надеждина вызвали отповедь Полевого, справедливо увидевшего в надеждинской концепции романтизма полемику с «Московским телеграфом».

Научно обосновать свои эстетические взгляды Надеждин попытался в написанной на латинском языке докторской диссертации «О происхождении, природе и судьбах поэзии, называемой романтическою» (1830). В диссертации развивается мысль об основных исторических этапах развития поэзии. Первым таким этапом была литература древнего мира, которая и должна именоваться классической. Ей на смену пришла поэзия «среднего мира», которая представляет собой романтическую поэзию в собственном смысле слова. Попытка возродить в новое время «классическую» поэзию привела и могла привести только к «псевдоклассицизму». Так и стремление реставрировать романтическую поэзию, которая закончила свое развитие в средние века, может породить только «псевдоромантизм». Не ограничиваясь этой общей схемой, Надеждин характеризует «классическую» и романтическую поэзию как противоположные и односторонние формы искусства, обосновывая этим историческую необходимость некоего синтеза, который и предстоит осуществить новому искусству. Если «новый» классицизм вышел из Франции, а «новый» романтизм был вызван к жизни в Германии, то подлинно новое искусство, которое должно «соединить идеальное одушевление средних веков с изящным благообразием классической древности, уравновесить душу с телом, идею с формой», должно возникнуть в России.