В письмах «позднего» Толстого встречается термин «социальный роман». С полным правом его можно отнести к «Воскресению» - первому в нашей литературе роману, запечатлевшему острейшие социальные противоречия пореформенной, предреволюционной России. Главный герой романа вынужден много ездить. Используя мотив «путешествующего героя», Толстой строит панорамную композицию произведения, позволившую ему показать все «этажи» русского общества, ввести своего умного и рассуждающего Нехлюдова в разные сферы бюрократического государства. Сталкиваясь с представителями то высшей чиновничьей, то военной, то церковной, то полицейской касты, Нехлюдов приходит к выводу, что все они, начиная от высших сановников - обер-прокурора синода, сенаторов, министров, губернаторов - и кончая тюремными начальниками, составляют единую корпорацию «людоедов», совершенно глухих, бесчувственных, «непромокаемых» к бедам и нуждам людей из народа.

Необыкновенно многообразен и красочен показанный в «Воскресении» народный мир. Каменщики, плотники, строители, рабочие на торфяных разработках, поденщики, мастеровые, прачки и прислуга, крестьянский люд, оторванный от земли и вынужденный искать   работу в городе. О том, какая сила гонит мужика из деревни, говорит Нехлюдову извозчик, когда они по дороге в острог встречают артель поденщиков.

    * «- И что этого народа нынче в город валит - страсть,- сказал он, поворачиваясь па козлах и указывая Нехлюдову на артель деревенских рабочих с пилами, топорами, полушубками и мешками за плечами, шедших им _ навстречу.
    * -        Разве больше, чем в прежние года? - спросил Нехлюдов.
    * -        Куда! Нынче так набиваются во все места, что беда. Хозяева швыряются народом, как щепками. Везде полно.
    * -        Отчего же это так?.. Отчего же не остаются в деревне?
    * -        Нечего в деревне делать. Земли нет».

Разговор этот служит ключом к деревенским сценам «Воскресения». Перечитывая их, нельзя не вспомнить слова Толстого: «Я не люблю писать жалостливо». И действительно, картины ужасающей нищеты и разорения, голода и вымирания пореформенной деревни поражают своим суровым реализмом, бесстрашием правды. «Какая наша жизнь! Самая плохая наша жизнь»,- говорит старик крестьянин в деревне Паново, отвечая на вопрос Нехлюдова.

Подобно тому как сам Толстой, организуя помощь голодавшим крестьянам, делал подворные обходы в деревнях, пострадавших от неурожая, герой его романа идет из одной избы в другую и убеждается в том, что бедствия народа стали непереносимыми.

 





Среди многих печальных картин, увиденных тогда Нехлюдовым, одна особенно поразила его. На деревенской улице он встретил женщину с младенцем на руках. У него было совершенно старческое, бескровное личико и тоненькие, похожие на червячки ножки. На голове младенца была надета скуфеечка из лоскутков. «Ребенок этот не переставая странно улыбался… Нехлюдов знал, что это была улыбка страдания».

По мере развертывания сюжета романа Нехлюдов, после своего нравственного прозрения, все глубже втягивается в острейший социальный конфликт. Он выступает не как сторонний, равнодушный наблюдатфъ этого конфликта, а как человек, стремящийся до кояца разобраться в ‘причинах страданий народа, решивший искупить свой грех не только перед Катюшей и не только перед разоренными крестьянами деревень Паново и Кузминское, а и перед всем обездоленным трудящимся людом.

Порвав с привычными взглядами и убеждениями своей среды, Нехлюдов приобрел такую свободу суждений, какой не имел ни один из его предшественников - положительных героев из других романов Толстого. Если Константин Левин еще только пытается понять, имеет серьезные основания непримиримо враждебное отношение народа к помещикам, то Нехлюдов ясно видит его причины. «…Совершенно ясно,- говорит он,- что все бедствие народа или, по крайней мере, главная, ближайшая причина бедствий народа в том, что земля, которая кормит его, не в его руках, а в руках людей, которые, пользуясь этим правом на землю, живут трудами этого народа. Левин искал и не нашел путей примирения интересен землевладельцев и крестьянина.

Характернейшая черта Нехлюдова - колебания, сомнения в правильности принятых им решений. В одной из заметок к роману «Воскресение», сделанных в записной книжке 1895 года, Толстой говорит о Нехлюдове: «У него непостоянство своего и светского». Между этими полюсами в душе его шла постоянная борьба. Все хорошее и доброе, что изначально было присуще Нехлюдову, постепенно затемнялось и заглушалось тем, что прививали ему его воспитатели. В студенческие годы Нехлюдов пережил то «восторженное состояние, когда в первый раз юноша не по чужим указаниям, а сам по себе познает всю красоту и важность жизни и всю значительность дела, предоставленного в ней человеку». Он поверил тогда в «возможность совершенствования и своего и всего мира» и решил посвятить этому великому делу все свои силы. В это-то чудесное для него время Нехлюдов и встретился первый раз с юной Катюшей и испытал чувство поэтической влюбленности в нее, слившееся с охватившим все его существо чувством радости жизни. В ту пору Нехлюдов обладал еще таким «цельным, решительным характером», что если б «ясно сознал свою любовь в Катюше», то «с своей прямолинейностью во всем» женился бы на ней, так как считал, что «нет никаких причин не жениться на девушке, кто бы она ни была, если только он любит ее».

За три года разлуки с нею Нехлюдов стал совершенно иным человеком. «Тогда,- говорит Писатель,- он был честный, самоотверженный юноша, готовый отдать себя на всякое доброе дело,- теперь он был развращенный, утонченный эгоист, любящий только свое наслаждение».

И вот встретились - «новый» Нехлюдов, сдавшийся, уступивший, предавший свои юношеские идеалы, и Катюша, еще более похорошевшая и полюбившая его первой, возвышенной и ничем не защищенной любовью. То, что случилось с ним в весеннюю «страшную ночь с ломавшимся льдом и… ущербным перевернутым месяцем», могло не случиться, если бы Нехлюдов не позволил жившему в нем «животному человеку» растоптать в его душе «духовного человека». Размышляя над противоречиями натуры своего героя, Толстой записал в дневнике 1895 года: «…Думал о двойственности Нехлюдова. Надо это яснее выразить» (53, 60). В романе ясно выражены и причины и следствия раздвоенности нехлюдовского характера.

Власть «животного человека» над мыслями, чувствами и поступками своего героя писатель назвал «сумасшествием эгоизма», осложненного и другими чувствами. Нехлюдов шел к Катюше, «как будто собираясь на преступление». В душе его «была буря». Но стоило ему вспомнить, как в подобных случаях поступают хорошо знакомые ему светские люди, и принцип «делай, как все» победил добрые чувства, жившие в его душе.