Марину Ивановну Цветаеву я считаю принцессой русской поэзии. Она так самоотречённо была влюблена в поэзию, что часто в других любила её больше, чем в себе. Отсюда столько стихотворных посвящений поэтам, её современникам: В.Брюсову, А.Ахматовой, А.Блоку, В.Маяковскому, Б.Пастернаку, Антокольскому и многим другим. Но поистине первой и неизменной её любовью был Александр Сергеевич Пушкин. «С тех пор, да, с тех пор, как Пушкина на моих глазах на картине Наумова - убили, ежедневно, ежечасно, непрерывно убивали всё моё младенчество, детство, юность, - я поделила мир на поэта - и всех, и выбрала - поэта, в подзащитные выбрала поэта: защищать - поэта - от всех, как бы эти все ни одевались и ни назывались», - пишет Марина Цветаева в статье «Мой Пушкин».

Однако всё-таки мало сказать, что наш великий поэт был «вечным спутником» для Марины Ивановны, Пушкин был для Цветаевой тем чистым родником, из которого черпали творческую энергию русские поэты нескольких поколений - от Лермонтова до Блока и Маяковского. Поразительно, но иногда мне кажется, что Цветаева считала Пушкина своим современником вопреки тому, что жила в другую эпоху, вопреки даже здравому смыслу.

Силой своего воображения Марина Цветаева однажды в детстве создала себе живого поэта Пушкина да так и не отпускала его ни на шаг от своей души в течение всей жизни. С А.С. Пушкиным она постоянно сверяет своё чувство прекрасного, своё понимание поэзии. Таким образом, заполнив собой значительную часть духовного мира Марины Цветаевой, Пушкин, естественно, вторгся и в её поэзию. Один за другим стали появляться стихи, посвящённые Пушкину. В лирические произведения из цикла «Стихи к Пушкину» вместе с лирическим героем - Александром Сергеевичем Пушкиным - перекочевали и многие пушкинские герои:

    * Бич жандармов, бог студентов,
    * Желчь мужей, услада жён -
    * Пушкин - в роли монумента?
    * Гостя каменного? - он,
    * Скалозубый, нагловзорый

Пушкин - в роли Командора? В это первое стихотворение цикла «Стихи к Пушкину» и Медный Всадник прискакал, и даже «Ваня бедный» явился:

    * Трусоват был Ваня бедный,
    * Ну, а он - не трусоват.

Пушкин был для Марины Цветаевой олицетворением мужественности. Александр Сергеевич возник в духовном мире поэтессы «серебряного века» как волшебник, божественное существо, подаренное ей русской историей:

    * И шаг, и светлейший из светлых
    * Взгляд, коим поныне светла…
    * Последний - посмертный - бессмертный
    * Подарок России - Петра.

 А утверждением о божественном происхождении солнца русской поэзии могут служить строки из четвёртого стихотворения цикла:

    * То - серафима
    * Сила - была.
    * Несокрушимый
    * Мускул крыла.

Думая и говоря о Пушкине, о его роли в русской жизни и русской культуре, Цветаева была близка к Блоку и Маяковскому. Она вторила автору «Двенадцати» и «Соловьиного сада», когда говорила: «Пушкин дружбы, Пушкин брака, Пушкин бунта, Пушкин трона, Пушкин света, Пушкин няни… Пушкин - в бесчисленности своих ликов и обличий - всё это спаяно и держится в нём одним: поэтом» (статья «Наталья Гончарова»). Но ближе всего Цветаева к Маяковскому с его яростным признанием Пушкину: «Я люблю вас, но живого, а не мумию». В отношении Цветаевой к Пушкину, в её понимании Пушкина, в её безграничной любви к Пушкину самое важное, решающее - твёрдое убеждение в том, что влияние Александра Сергеевича Пушкина на поэта и читателя может быть только освободительным: «…чудный памятник. Памятник свободе-неволе-стихии - судьбе и конечной победе гения: Пушкину, восставшему из цепей» (статья «Мой Пушкин»). Ведь именно об этом писал поэт в своём стихотворном завещании:



 




    * И долго буду тем любезен я народу,
    * Что чувства добрые я лирой пробуждал,
    * Что в мой жестокий век восславил я Свободу
    * И милость к падшим призывал.
    * («Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», 1836)

 В поэзии Пушкина, в его личности Цветаева видит полное торжество той освобождающей стихии, выражением которой является истинное искусство:

    * И пред созданьями искусств и вдохновенья
    * Трепеща радостно в восторгах умиленья.
    * Вот счастье! вот права…
    * (А.С. Пушкин. «Из Пиндемонти», 1836)

Мне кажется, что и сам Пушкин для Цветаевой, особенно в юности, - больше повод, чтобы рассказать о себе, о том, как она сама по-пушкински мятежна и своевольна:

    * Запах - из детства - какого-то дыма
    * Или каких-то племён…
    * Очарование прежнего Крыма
    * Пушкинских милых времён.
    * Пушкин! - Ты знал бы по первому слову,
    * Кто у тебя на пути!
    * И просиял бы, и под руку в гору
    * Не предложил мне идти…
    * Не опираясь на смуглую руку,
    * Я говорила б, идя,
    * Как глубоко презираю науку

И отвергаю вождя… - писала М.Цветаева в стихотворении «Встреча с Пушкиным» 1 октября 1913 года. Отношение Марины Цветаевой к Пушкину совершенно особое - абсолютно свободное. Отношение к собрату по перу, единомышленнику. Ей ведомы и понятны все тайны пушкинского ремесла - каждая его скобка, каждая описка; она знает цену каждой его остроты, каждого произнесённого или записанного слова. Самым важным и дорогим Цветаева считала пушкинскую безмерность («безмерность моих слов - только слабая тень безмерности моих чувств»). Недаром ведь из всего Пушкина самым любимым, самым близким, самым своим стало для неё море: «Это был апогей вдохновения. С «Прощай же, море…» начинались слёзы. «Прощай же, море! Не забуду…» - ведь он же это морю обещает, как я - моей берёзе, моему орешнику, моей ёлке, когда уезжаю из Тарусы. А море, может быть, не верит и думает, что - забудет, тогда он опять обещает: «И долго, долго слышать буду - Твой гул в вечерние часы…»« (статья «Мой Пушкин»). Пушкин для Марины Цветаевой - не «мера» и не «грань», но источник вечной и бесконечной стихии поэзии. Б.Л. Пастернак писал об этом так:

    * Стихия свободной стихии
    * С свободной стихией стиха…

И эти строки из стихотворения Пастернака (1918), тоже обращённого к А.С. Пушкину, открыла для меня Цветаева в статье «Мой Пушкин». Конечно, русские поэты, русские читатели ещё долго - бесконечно долго - будут вновь и вновь открывать для себя нового Пушкина, своего Пушкина. Буду для себя вновь и вновь открывать своего Пушкина и я, но сейчас мне по душе именно цветаевский Пушкин - воплощение красоты, гениальности, мужества, ума и неисчерпаемости.