Много говорить и много ска­-

зать — не есть одно и то же.

Софокл

Все мы знаем, как одна небольшая художественная деталь может преобразить литературное (и не только литературное) произведение, придать ему особое обаяние. Входят в реальность нашего времени такие детали, как осетрина «второй свежести» Булгакова, бутылочное горлышко под луной у Чехова, диван 06-ломова у Гончарова.

Подобная особенность чеховского мастерства, кстати, далеко не сразу была понята критиками — долгие годы они твердили о том, что деталь в произве­дениях Чехова случайна и незначительна.

Разумеется, писатель не подчеркивает сам значи­тельности своих деталей, штрихов, художественных подробностей. Он вообще, как мы не раз убеждаемся, не любит ни в чем подчеркнутости, не пишет, что на­зывается, курсивом или разрядкой. О многом он гово­рит как бы мимоходом, но именно «как бы» — все дело в том, что художник, по его собственным словам, рассчитывает на внимание и чуткость читателя. В начале рассказа «Невеста» автор передает тяже­лое, угнетенное состояние Нади Шуминой накануне свадьбы. И сообщает: «Из подвального этажа, где была кухня, в открытое окно слышно было, как там спешили, как стучали ножами, как хлопали дверью на блоке, пахло жареной индейкой и маринованными вишнями...» Казалось бы, чисто бытовые подробно­сти. Однако сразу дальше читаем: «И почему-то каза­лось, что так теперь будет всю жизнь, без перемены, без конца!»


























 





























На наших глазах «индейка» перестает быть только житейской деталью — она становится и символом сы­той, праздной жизни «без перемены, без конца». За­тем описывается ужин с манерными и пошлыми раз­говорами. И когда Чехов упоминает: «Подали боль­шую, очень жирную индейку», — эта деталь уже не воспринимается как нейтральная или случайная, она важна для понимания самочувствия и настроения главной героини.

Еще более выразительно выглядит сходный штрих в рассказе «Дама с собачкой». Гуров в Москве томится воспоминаниями об Анне Сергеевне. Однажды, выхо­дя из докторского клуба, он начинает разговор со сво­им карточным партнером, чиновником, об «очарова­тельной женщине», с которой он познакомился в Ялте. И в ответ слышит: «А давеча вы были правы: осетрина-то с душком!» Эти слова, «такие обычные», как будто ударяют Гурова и заставляют вдруг ощу­тить пошлость и бессмысленность жизни, в которой он участвует.

Деталь у Чехова глубоко не случайна, она окруже­на атмосферой жизни, уклада, быта — как вот эта «жирная индейка» или «осетрина с душком». Че­хов-художник поражает разнообразием тональности повествования, богатством переходов от сурового вос­создания действительности к тонкому, сдержанному лиризму, от легкой, едва уловимой иронии — к разя­щей насмешке.

Крылатым изречением стали слова писателя: «Краткость — сестра таланта». В письме М. Горькому он говорит: «Когда на какое-нибудь определенное действие человек затрачивает наименьшее количест­во движений, то это грация». Краткость, умение ска­зать многое в немногих словах определяют все, что выходит из-под пера Чехова (исключение составят разве лишь несколько ранних повестей и первая пье­са). Произведения Чехова поэтически изящны, внут­ренне соразмерны и гармоничны. Лев Толстой неда­ром назвал его «Пушкин в прозе».

А. П. Чехов — наследник лучших традиций рус­ской классической литературы. Сын России, связан­ный с родной землей, с русской историей, культурой, жизнью, всем духом и строем своих произведений, Чехов сегодня признан всем миром. Скромный, на­чисто свободный от суетного тщеславия писатель предсказывал себе как автору рассказов, повестей и пьес недолговечную жизнь. Однако он до сих пор со­временен, и ни одной морщинки нет на его творче­ском портрете. Он прожил в двадцатом веке всего только несколько лет, но стал одним из самых люби­мых, читаемых писателей нашего времени. Вместе с именами Льва Толстого и Достоевского имя Чехова получило признание всего человечества. Чехов — один из самых репертуарных драматургов мира. Его называют Шекспиром современности. Нет ни одного континента, где не шли бы его пьесы и водевили. И, может быть, самая драгоценная его черта: признан­ный миллионами, он входит в каждый дом не как мод­ная знаменитость, а как незаменимый друг.