Историческая правдивость основных персонажей «Войны и мира» - Андрея Болконского и Пьера Безухова, с их напряженными душевными исканиями, самоанализом, острой наблюдательностью, - не раз подвергалась сомнению. Один современник писал; «Не умели русские люди того времени ни так отчетливо мыслить, аи так картинно воображать, ни так внимательно наблюдать, как умеем мы. Силой воли, силой страсти, силой чувства, силой веры - этим всем они, вероятно, превосходили нас, но где же им было бы равняться и бороться с нами в области мысли и наблюдения!»

Толстой, однако, настаивал в той же объяснительной к «Войне и миру» статье на своей правоте: «В те времена так же любили, завидовали, искали истины, добродетели, увлекались страстями; та же была сложная умственно-нравственная жизнь, даже иногда более утонченная, чем теперь, в высшем сословии».

Говоря так, он имел в виду, конечно, не вес высшее сословие. В «Войне и мире» великолепно показано, насколько пуста и ничтожна и умственная и нравственная жизнь Курагиных и Карагиных. Болконский и Безухов - исключения в этой среде. По замыслу Толстого, оба они принадлежат к тому небольшому кругу тогдашнего дворянства, из которого вышли декабристы. Толстой знал некоторых декабристов, читал их записки в изданиях Герцена. В наше время, когда исторических материалов о декабристах опубликовано несравнимо больше, приходится удивляться, как но немногим штрихам, намекам Толстой уловил существенные черты облика будущих участников движения. Отношение к народу, к власти, к крепостничеству, нравственное воспитание людей - все эти вопросы действительно волновали декабристов. Как установлено исследователями, нравственные идеи Петра Лабазова в «Декабристах» и Пьера Безухова в «Войне и мире» находят соответствие во взглядах декабриста Д. И. Завалишина.

Рисуя сложные, богатые в умственном и нравственном отношении натуры Болконского и Безухова, Толстой не погрешил против исторической правды. Он лишь применил для раскрытия этой правды свой новый художественный метод, которого до него не знала литература,- метод «диалектики души».

Первоначально Толстой думал, что судьбы вымышленных, неисторических и потому «свободных» людей составят основу его книги. По мере работы над романом собственно историческое повествование все больше заявляло свои права, история подчиняла своему движению и судьбы и характеры вымышленных героев.





Андрей Болконский, Пьер Безухов, Наташа Ростова и множество других, второстепенных персонажей тесно связаны с историей-душевным откликом или, напротив, непониманием, готовностью подчинить ей свою судьбу или ничтожными попытками своекорыстно противостоять ее велениям. Все они - свидетели истории, проницательные, глубокие либо поверхностные, мелкие; ееучастники и творцы, действительные или мнимые.

Разные стороны исторической жизни людей 1812 года отразились в эпопее, и прежде всего в судьбе и переживаниях главных героев романа. Естественная сила жизни и стихийное национальное чувство Наташи Ростовой, душевная тонкость и гордый патриотизм Марии Болконской, сложный путь к народу, к сознательному участию в исторических событиях Андрея Болконского и Пьера Безухова - все это показано с такой глубиной и силой, что, будучи исторически верным, перерастает границы своего времени, предстает как общенациональное, общечеловеческое, вечное.

В постижении народного характера у Толстого ко времени создания «Войны и мира» был немалый и жизненный и писательский опыт. Но, работая «в историческом роде», он, по его собственным словам, старался быть до мельчайших подробностей верным действительности. Правдивые исторические подробности он тщательно собирал в сочинениях военных историков, мемуарах очевидцев и т. п. Такие же подробности нужны были ему и для описания «мира». Вторая из этих задач была особенно трудна: о том, как жили люди вдалеке от театра военных действий и в промежутках между войнами, сохранилось чрезвычайно мало свидетельств.

В своем историческом повествовании Толстой очень скуп на так называемые локальные черты, мелкие признаки времени, хотя они иногда встречаются и вполне достоверны. Из журналов начала XIX века взяты, например, характерные детали костюмов, причесок (у Ипполита Курагина фрак темно-зеленого Цвета, -прическа а 1а Т1Шз, лорнет; у Элен - шелковая роба с шифром и т. п.). Но даже в описаниях исторических лиц, особенно военных, где Толстой бывал предельно точен, для него этот внешний орнамент совершенно второстепенен. Тем более не важен он в описании внешнего вида вымышленных лиц. Здесь Толстой мог написать на полях рукописи для С. А. Толстой: «Соня, одень ее».

Такое распоряжение немыслимо на тех страницах романа, где раскрывается главное для Толстого - внутренняя жизнь людей, их отношения. Здесь Толстой всегда оригинален и щедр, всегда точно выдерживает характер персонажа.
Читать новости: