«Человеческое развитие» Брэдли Пирсона характеризует его «творческое развитие», его суть и меру, и свидетельствует: высокое представление Брэдли Пирсона о себе как писателе божьей милостью — мистификация. По словам Пирсона, «эта книга («Черный принц», главная его книга)—об искусстве. В то же время она сама хоть и скромное, но произведение искусства, object (Tart, как принято говорить; так что ей можно позволить оглянуться на самое себя». Оговорка «хоть и скромное» — от лукавого, это уничижение паче гордости, это поза, хотя Брэдли Пирсон решительный противник позы и находит, что поза несовместима с искусством. «Если уж пишешь, — наставляет он, — то пиши от сердца, но осторожно, объективно. Ни в коем случае не позируй». Как может object (Tart, созданный «черными силами воображения», при вмешательстве «черного Эрота», быть всего лишь скромным произведением искусства? По тому, как эта книга «оглядывается на самое себя» и что она в себе видит, не скажешь, что скромность — ее подруга. Между прочим, Брэдли Пирсон любит в свой, английский текст вставлять иноязычные слова и выражения. Безо всякой необходимости, тогда, когда без них вполне можно обойтись. Чем это можно объяснить? Скромностью, желанием образованность показать, ввести в заблуждение?

 




Отец Брэдли страдал от необразованности, стыдился ее обнаружить. Не то сам Брэдли, он — другая ступень образованности и ее применения. «Искусство имеет дело с Правдой, и не главным образом, а исключительно. Эти два слова — в сущности синонимы. И художник ищет особый язык, чтобы высказать на нем Правду». Казалось бы, это значительно и верно. Но что все это означает в устах Брэдли Пирсона? Он изъясняется метафорическими формулами, не утруждая себя разъяснением. «Роман — комическая форма. И язык — комическая форма, он шутит во сне». «Ирония — это вид «такта» (забавное словцо)». И в самом деле — забавно. Но нужно ли здесь забавляться? Вспомним, как Брэдли Пирсон толкует «Гамлета» молоденькой девушке, жаждущей просветиться и решить практическую задачу — подготовиться к экзамену. Он делает это забавляясь, однако не без направления мысли. «— А как по-твоему, король и Клавдий вначале симпатизировали друг другу? — Существует теория, что они были любовниками. Гертруда отравила мужа, потому что он любил Клавдия. Гамлет, естественно, это знал. Ничего удивительного, что он был неврастеником. В тексте много зашифрованных указаний на мужеложество. «Колос, пораженный порчей, в соседстве с чистым». Колос — это фаллический образ, «в соседстве» — эвфемизм для... — Ух ты! Где можно об этом почитать? — Я шучу. До этого еще не додумались даже в Оксфорде».

Шутки Брэдли с выдумкой, а выдумка с намеком, с направлением мысли. Шутки шутит не один Брэдли, но и его таинственный* «любезный друг» и издатель и одновременно его alter ego. «...Лучше уж мне быть шутом Брэдли, чем его судьей», — говорит он. Искусство, хотя это слово Брэдли Пирсон пишет с большой буквы и в приподнятом настроении, обретает под его пером какой-то деловой подход к Правде: оно (Искусство) с ней (Правдой) «имеет дело». Что сразу бросается в глаза в искусстве Брэдли — это прием, система приемов, заимствованных у многих предшественников. У Джорджа Мередита, к примеру, заимствованы некоторые приемы анализа умственно-речевого процесса, прием драматизации повествования, стиль многих афоризмов и метафор и, по-видимому, взгляд на иронию и сама формула романа.