Проблема пространства, как мы пытались это показать на примере творчества нескольких писательниц, имеет отношение не столько к сугубо физическому феномену, сколько к установке сознания. При этом под сознанием мы подразумеваем не рацио ("малый разум") и даже не некую чистую духовность, а весь "великий разум" человеческого существа, включающий в себя и разум организма, то есть сознание, не расщепленное на телесность и психику. (Ибо такое расщепление, на наш взгляд, тоже есть следствие определенной установки сознания.) Пребывание в суженном, ограниченном пространстве связано, как правило, с установкой на "закрытый" тип сознания (системный, дихотомический, иерархический). В частности, одним из признаков "закрытого" сознания, наряду с другими, является склонность к жесткой тендерной стереотипизации и фиксированному половому символизму. Выход же в расширяющееся пространство возможен только для открытого сознания (вне-системного, вне-дихотомического, вне-иерархического). Поскольку наиболее распространен, доминирует в настоящее время все же "закрытый" тип сознания, то и сам язык (по крайней мере в верхних своих слоях) по преимуществу системен, дихотомичен, иерархичен. Это создает большие трудности для воплощения в слова всего того, что связано с установкой на "открытое" сознание. (В частности, эти трудности испытывали и мы при написании статьи, и, возможно, не всегда нам удалось с ними справиться.)

Мы рассматривали проблему пространства применительно к прозе женщин в современной России. Безусловно, эта же проблема может быть изучена и на примерах современной мужской русской прозы. Возможно, сравнительный анализ мужской и женской прозы позволил бы нам выявить какие-то особенности взаимодействия с пространством в зависимости от биополовой принадлежности авторов. Хотя важны были бы не только результаты такого сравнения, но и их интерпретация без апологетики мужского или женского и без фатализма в восприятии этих результатов как якобы данных раз и навсегда для всей мужской и женской прозы. Ибо способы и результаты социализации человека по признаку пола в сегодняшней России вовсе не обязательно будут такими же и завтра.


 








Наверно, нам могут возразить, и вполне резонно, что патриархатной культуре свойственна не только отрицательная, но и положительная символизация женского начала ("святое материнство", "Вечная Женственность", "Богоматерь", "София" и т. д.). Но, во-первых, разбор того, какое место занимают все эти символы в религиозно-культурной иерархии и что именно приписано и предписано женщинам через эту символизацию, потребовал бы отдельной статьи. А во-вторых, авторы, рассматриваемые в нашей статье, оказываются более чувствительными не к положительным мифологемам относительно женщины, а к отрицательным и дают многообразные реакции именно на кнут, а не на пряник.