Освобожденная от бытового реквизита сентиментальная повесть превращается под пером Жуковского в своеобразную поэму о скоротечности человеческого счастья; о нераздельности радости и печали, любви и смерти; об обольщениях, подстерегающих юность и красоту; о скорбных испытаниях, уготованных поэту; о силе любви к отчизне; о могуществе воспоминаний, сберегающих от забвения «сладкие чувства, которыми животворится душа наша в лучшие годы жизни». Соответственно и человек в «Марьиной роще» сложнее, чем герои сентиментальной повести.

Особенности метрики Жуковского связаны с жанрово-стилистическими исканиями поэта. Как известно, Жуковский сохранял «жанровость мышления». Принадлежность произведения тому или иному жанру была для него очень существенной. Показателем этого была жанровая рубрикация в большинстве его прижизненных собраний сочинений. В последнем прижизненном издании тексты расположены в хронологической последовательности, однако и к нему поэт подготовил «Общее оглавление», в котором дана жанровая классификация всех помещенных в издании произведений и которое по существу представляет собой путеводитель по жанровой системе Жуковского. 6 Анализ этого документа показывает, что Жуковский не включает в него жанры, вызывающие устойчивые ассоциации с классицистической литературой XVIII в.: героическую поэму, трагедию, оду, басню. Система его держится на новых жанрах, какими были для эпохи романтизма баллада, элегии, драма, стихотворная повесть.

Утверждение романтического метода и стилевых форм, с ним связанных, сопровождалось активным отталкиванием от традиционных форм, в том числе и от стиховых форм, имеющих прочные ассоциативные связи с классицизмом. Это отталкивание проявилось прежде всего в отношении Жуковского к шестистопному ямбу, бывшему и высокочастотным размером русской поэзии XVIII в., и широко употребимым (он функционировал в элегиях, посланиях, идиллиях, сатирах и других лирических жанрах, а также в произведениях большой формы: трагедиях, комедиях, поэмах). Такое широкое бытование шестистопного ямба было в значительной мере следствием распространения александрийского стиха в европейской поэзии - прежде всего во французской, где александрийским стихом в XVIII-XIX вв. писалось всех стихотворных произведений,8 а также и в немецкой поэзии, которая в начале XVIII в. испытала влияние французской классицистической поэзии и в которой (благодаря усилиям Готшеда и его последователей) был установлен французский стиховой канон.

 У Жуковского шестистопный ямб охватывает 10.1% произведений (3.0% строк). Эти цифры говорят о том, что поэт обращался к данному размеру довольно часто, но писал им (за исключением элегии «Сельское кладбище», 1802, «Гимна», 1808, послания «Императору Александру», 1814) небольшие по объему произведения, обычно входившие в отдел «Смесь», - мадригалы, эпиграммы, надписи, альбомные стихи и прочие литературные мелочи, стоящие на грани литературного и нелитературного рядов. При этом шестистопный ямб у Жуковского - не парной рифмовки, а вольной, что дает стиху большую интонационную свободу и несколько нейтрализует экспрессивный ореол александрийского стиха. Ни в драме, пи в эпосе шестистопный ямб Жуковский не применяет, противопоставляя ему другие, не обремененные грузом русско-французской классицистической традиции, размеры - гекзаметр, вольный ямб, пятистопный ямб.


 






Гекзаметром у Жуковского написано 5.5% произведений, но по статистике строк он занимает первое место среди всех метрических форм поэта (32.4%)- В переводных произведениях Жуковского гекзаметр был аналогом не только иноязычного гекзметра («Одиссея», «Аббадонна», «Разрушение Трои»), но и других метрических форм («Сельское кладбище», перевод 1839 г., «Сражение со змием», «Суд божий»), а также прозы («Ундина»), Гекзаметр находил применение и в оригинальных произведениях поэта («Сказка о царе Берендее», «Арзамасские протоколы» и др.). Широкое использование гекзаметра объясняется тем, что этот размер осознавался Жуковским (как и многими его современниками) в качестве метрической и стилистической противоположности александрийскому стиху.

 Такую же противоположность представлял и пятистопный ямб. Пятистопный ямб был широко распространенным размером в английской и особенно в немецкой поэзии, где он был основным размером драмы и ведущим размером эпоса, конкурирующим с гекзаметром. Своеобразный культ пятистопного ямба у немцев выразился в формуле: «Если бы Гомер пел в Германии, сейчас, то он пел бы в ямбах». и Однако в русской поэзии XVIII в. пятистопный ямб практически отсутствовал. Как отметил К. Д. Вишневский, этот размер появился в 1748 г. у Ломоносова в переводе оды Горация «Я знак бессмертия себе воздвигнул…», а затем лишь эпизодически использовался М. Н. Муравьевым («Итак, опять убежище готово…» и др.), Княжниным («Послание трем грациям»), Капнистом («О дружество, прямых источник благ…»). У Жуковского пятистопный ямб впервые появляется в 1811 г. в составе разностопного ямба («О милый друг: теперь с тобою радость!», «Певец»), а в 1812 г. самостоятельно в трех посланиях «К А. П. Арбеневой», «Вождю победителей», «К NN при посылке портрета»); и с этого времени он начинает активно завоевывать сначала лирические Жанры, среди которых выделяются элегии («На кончину ее величества королевы Виртембергской», «Воспоминание») и произведения философско-медитативного плана («Цвет завета»), а затем драматические жанры («Орлеанская дева», «Нормандский обычай», «Камоэнс») и эпические («Две повести», «Маттео Фальконе», «Капитан Бонп», «Сказка об Иване царевиче и сером волке», «Тюльпанное дерево», «Кот в сапогах»).

История освоения пятистопного ямба русской поэзией говорит и том, что Жуковский в вопросах стихотворной формы был новатором. Не менее важно подчеркнуть, что практика поэта и опережала, и во многом определяла теоретическую мысль его эпохи.