Представим себе такую картину. Голодных людей приглашают в банкетный зал. Столы уставлены яствами - от простых, здоровых и сытных до утонченных, изысканных, ласкающих взор, В далеком конце зала - стол, на котором небрежно свалены полуобработанные продукты, объедки, гниль, сухие корки. И вот толпа бросается мимо вкусной и полезной еды - к помоям и жадно на них набрасывается. Неаппетитно и невозможно? Но ведь так ведем себя мы, получившие в подарок обязательную грамотность, допущенные к пиру литературы. Мы несемся мимо, жадно устремляясь к объедкам словесности - бульварному роману и дешевому боевику. И не тошнит! Несколько лет изучаем мы Пушкина. Запоминаем на всю жизнь: Пушкин - гений. Как люди, притворяющиеся верующими, кланяемся иконе и спешим дальше. И не думаем, что своими руками ампутируем у себя кусок души, сознания, поэтому что незаполненная душа отмирает.

Пушкин действительно "наше все". Когда начинаешь не "проходить", а читать Пушкина, испытываешь легкий ужас: почему он знал все, думал обо всем? Узнаешь о невероятном поступке человека, который оставил благополучную жизнь ради нескольких минут предельного напряжения душевных и физических сил, ради смертельной опасности. Это Вальсингам! "Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю… Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья - бессмертья, может быть, зарок!"

Удивляешься: интеллектуал, умница, тонкий, страдающий человек женится на простушке со словарным запасом слов эдак в двести… Почему? А почему трагический Алеко пришел к цыганам и полюбил Земфиру? "Веселья детского полна, как часто милым лепетаньем иль упоительным лобзаньем его задумчивость она в минуту разогнать умела…" То есть спасала от себя, от внутренних терзаний, нерешаемых задач и вопросов без ответа

Читаешь прекрасные строки Пастернака об осени:

Как па выставке картин –

Залы, залы, залы, залы

Вязов, ясеней, осин

В позолоте небывалой…

-
и наступает раздражающая пресыщенность. Избыток слов, сравнений… Тогда, как глоток чистой воды, спасает Пушкин.

Унылая пора!

Очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса.







Люблю я пышное природы увяданье

В багрец и золото одетые леса.

Какая точность и простота, какая "экономия" стихотворного пространства! Изысканность и отсутствие нагромождения слов. "Унылая" - мелкий дождь, "очей очарованье" - что может быть более колдовским, чем эта магия мягкого, повторяющегося ‘V… И, усиливая восторг, - "прощальная краса", "пышное увяданье"!

Зоркость взгляда Пушкина невероятна, такое умение видеть пейзаж и мгновенно отбирать те детали, которые точнее всего передадут его цельность, доступно только утонченным гениям японской поэзии.

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит,

Лиственный лес прозрачен, но ветви чернеют. А рядом - зелень, и сверкание, и солнце.

После пушкинской прозы, если читать ее вдумчиво и внимательно, большинство писателей кажутся неряшливо-многословными .

Вспомним "Путешествие в Арзрум" - это настоящий образец изысканнейшей русской прозы, равный которому очень трудно отыскать. Вспомним "Повести Белкина", открывшие целую литературную эпоху. Вообще все написанное Пушкиным выглядит не только емким, содержательным, но и необыкновенно изящным. Попробуйте поменять местами несколько слов на любой из страниц "Пиковой дамы" - и вы поймете, что в пушкинской прозе слова расположены в единственно правильном и гармоничном порядке.

Говорят, что Пушкин устарел. Это ошибка. Читайте Пушкина и найдете близкое и понятное вам. Ведь этот автор многообразен. У него есть "История пугачевского бунта", и "Записки о народном просвещении", и письма к жене, и ужасающе-провидческое: "Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный". Я все время возвращаюсь к Пушкину. И, думаю, на мой век пищи для души и ума хватит с избытком.
Читать новости: