Василиск Семенович Бородавкин представлял противоположность своему предшественнику. Он был расторопен, удивлял административной въедливостью. Градоначальник был готов ко всему. Днем он наблюдал за горожанами, ночью тушил пожары, всех заставал врасплох. Кричал Бородавкин необыкновенно, пугая глуповцев, имел хороший аппетит, спал только одним глазом, смущая свою жену, которая прожила с ним двадцать пять лет. Весь день его был занят до предела. К тому же Бородавкин был сочинителем проекта о возвращении России византийских земель. Солдаты, на которых надеялся градоначальник, проходили мимо, а он все ждал клича с нетерпением. Бородавкин понял, что для политических предприятий время еще не пришло.

Изучив деятельность своих предшественников, Бородавкин понял, что задачи, которые они ставили перед собой, определить нельзя. Один Двоекуров выделялся из этой толпы, и новый градоначальник посчитал себя продолжателем его преобразовательного дела.
Двоекуров вымостил улицы, собрал недоимки, покровительствовал наукам, ввел в употребление горчицу и лавровый лист. Бородавкин точно таким же образом решил поступить относительно прованского масла. Оказалось, что Двоекуров был настойчивым человеком и доводил до конца задуманное дело. Он усмирял каждого обывателя поодиночке, розог не жалел. «И действительно, воздействуя разумно и беспрерывно, он добился результатов самых блестящих. В течение его градоначальничества глуповцы не только не садились за стол без горчицы, но даже развели у себя довольно обширные горчичные плантации для удовлетворения требованиям внешней торговли». Но в 1770 году Двоекуров умер, и никто не поддержал его начинаний. Глуповцы «нимало не печалились упразднению начальственной цивилизации и даже как будто радовались». Они не были готовы к переменам.

Бородавкин поспел кстати, чтобы спасти цивилизацию. Но за недостатком мыслей он решил идти по пути, проложенному его предшественником. Объявив обязательным употребление горчицы, он прибавил в наказание еще и прованское масло. Биться за цивилизацию он решил до конца. Глуповцы сопротивлялись и не соглашались, но «упорно стояли при этом на коленах». «Нет бунта, но и покорности настоящей нет. Есть что-то среднее, чему мы видали примеры при крепостном праве».

Бородавкин надеялся на подавление в глуповцах энергии.
«А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли». Под звуки трубы Бородавкин выехал на белом коне, полный отваги. Глуповцы думали, что он отправился покорять Византию, оказалось - их самих. Так начались «войны за просвещение».

Первая война «за просвещение» началась в 1780 году, как только Бородавкин прибыл в Глупов. Он решил действовать постепенно. Разговоры, которые градоначальник вел с горожанами, были заманчивыми, «но оттого ли, что в словах его было более личной веры в правоту защищаемого дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему, не говорил, а кричал, - как бы то ни было, результат его убеждений был таков, что глуповцы испугались и опять всем обществом пали на колени».
Грубые крики нового градоначальника приводили обывателей в трепет. Они только кланялись и безмолвствовали. Стрелецкая слобода отличалась непреоборимым упорством. Бездеятельность стрельцов приводила Бородавкина в негодование. Они не являлись на сходки, разбегались по сторонам, едва увидят градоначальника. «Некого было убеждать, не у кого было ни о чем спросить».

До Бородавкина доходили слухи, что некий проповедник перелагал фамилию градоначальника на цифры и доказывал, что без буквы Р сумма цифр составляет число 666 - князь Тьмы. Стрельцы бродили по улицам и во все горло орали, чтобы изгнать дух робости. Бородавкин не ел, не пил, но сквернословил, «как бы питая... свою бодрость».




 






Градоначальник писал устав «о нестеснении градоначальников законами». В первом и единственном параграфе устава содержалось следующее: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит». Но пока устав не был утвержден, Бородавкин бездействовал. Через месяц он созвал горожан и вновь стал кричать и наконец решился «пустить в ход настоящую цивилизацию».
Ранним ясным утром в сентябре градоначальник выступил в поход. Горожане радовались и одобрительно восклицали, что он забыл про горчицу. Но Бородавкин маневрировал. Скрывая истинную цель похода, стрелецкую слободу, он, плутая, заблудился. Долго ходили люди, не находя выхода. Начались сумерки. Пьяный солдат крикнул: грабят! Бились все, не разбираясь. Были раненые и убитые. Только на рассвете поняли они, что бьются со своими. Решено было, похоронив убитых, заложить монумент и день этот именовать «слепородом», каждый год отмечая праздник со свистопляскою. На третий день в слободе Навозной они потребовали заложников и, переловив кур, устроили поминки по убитым. Горожане недоумевали по поводу поведения градоначальника. Долго искали слободу, но не находили. Всю сырую и холодную ночь не спали и дрожали по приказу Бородавкина. На шестой день многих солдат уволили и заменили оловянными солдатиками, потому что они есть не просят, а маршируют без устали. Вскоре Бородавкин стал сожалеть, что отправился на стрельцов не прямо, а маневрируя. «В первый раз он понял, что многоумие в некоторых случаях равносильно недоумию, и результатом этого сознания было решение: бить отбой, а из оловянных солдатиков образовать благонадежный резерв».

На седьмой день атаковали гору Свистуху, но оловянные солдатики не последовали за солдатами. Издали казалось, что солдатики иронически улыбаются. «А от иронии до крамолы - один шаг». На пути встретилось болото, которого не оказалось на карте. Бородавкин не поверил этому обстоятельству и приказал идти вперед. Всю артиллерию потопили, люди еле выкарабкались. Градоначальник сокрушался: как теперь без пушек буду править! На восьмой день войско вступало в слободу. Но там никого, кроме попа, не было. Стрельцы спрятались. Поиски не увенчались успехом. Вдруг вид солдатиков поразил Бородавкина.

«С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех, солдатики начали наливаться кровью». Глаза стали выражать гнев, губы изъявляли желание что-то произнести. Решили ломать избы. Слобода стонала. Но не выдержали стрельцы этого погрома: их сердца дрогнули. «Выползли они все вдруг, и старые и малые, и мужеск и женск пол, и, воздев руки к небу, пали среди площади на колени». Бородавкин хотел было крикнуть, чтоб вразумить горожан, но передумал. Час триумфа наступил. Бородавкин опять потребовал ответа: принимают ли они горчицу? Горожане ответили согласием.

Бунт кончился, невежество подавлено, просвещение вышло на первый план. Въехав в город, Бородавкин приказал ослепить заложников, а остальных - отправить на каторгу.
«История города Глупова прежде всего представляет собой мир чудес, отвергать который можно лишь тогда, когда отвергается существование чудес вообще». Но повествование летописца можно принять за достоверный документ. Бородавкин девять дней гонял по выгону людей, но ведь ему некуда было торопиться и хотелось поразить воображение обывателей. Остро стоит вопрос об оловянных солдатиках, но и в этом случае летописец разъясняет: «Очень часто мы замечаем, что предметы, по-видимому, совершенно неодушевленные (камню подобные), начинают ощущать вожделение, как только приходят в соприкосновение с зрелищами, неодушевленности их доступными».
Первая война «за просвещение» описана выше, вторая возникла в результате отказа обывателей разводить персидскую ромашку, третья началась вследствие слухов об учреждении в Глупове академии. Возможно, Бородавкина выслали бы в Сибирь за вольномыслие, если бы он подольше пожил.

Остальные войны были молниеносны: Бородавкин пил чай, кликал клич, сбегались оловянные солдатики, выполняли приказ градоначальника. Глуповцы и хотели бунтовать, да не знали, что такое бунт. Прокламации Бородавкина, расклеиваемые по ночам, влияли на поведение горожан: народ, доведенный до вздыхания, - идеал для градоначальника. Обыватели жили в неведении, просили разъяснить, что от них требуют, нехотя работали на полях, ели - все им опостылело.
Урожаи персидской ромашки и горчицы способствовали снижению цен, наступил экономический кризис. Обывателям не на что было купить хлеба, продукцию их никто не покупал. Во Франции в это время вспыхнула революция, и тогда стало ясно, что «просвещение» полезно тогда, когда оно имеет характер непросвещенный».
Начались походы против просвещения. Бородавкин уничтожил поселения, подати задерживались. В 1798 году были собраны документы для сожжения города, но вдруг Бородавкина не стало. Капитан-исправник (даже попа не оказалось) засвидетельствовал его смерть.