Пиндар родился в аристократической семье близ города Фивы. Он учился у выдающихся поэтов, в частности у своей старшей соотечественницы Коринни, которая помогала ему своими советами. Беотийская поэтесса была увлечена талантом Пиндара, хотя это не препятствовало ей вступать с ним в соревнование и несколько раз побеждать.
Познакомившись с первыми произведениями поэта, она заметила ему, что в его стихах почти отсутствуют мифологические сюжеты и образы. Согласившись с ней, Пиндар переполнил ими свои следующие произведения, чем вызвал новую критику поэтессы: «Мифы нужно сеять рукой, а не мешком». Тем не менее, на этот раз Пиндар не прислушался к советам своей доброжелательной наставницы, поэтому почти все его более поздние поэтические произведения перегружены мифологическими событиями, героями и сопоставлениями, что значительно усложняло их восприятие и требовало специальной подготовки.

Некоторое время Пиндар учил и у известных тогдашних музыкантов Лакома и Аполлодора, потом долго путешествовал, посетил сицилийских тиранов, Македонию, много греческих городов и даже Египет. Умер он, по легенде, во время театрального спектакля в Афинах (по другой версии — в Аргосе).

Пиндар всегда оставался патриотом своей отчизны — Беотии, хотя его болезненно поразило то, что она поддержала в 480 г. к н.э. агрессию персидского царя Ксеркса против Афин. Пиндар высоко оценил подвиг афинского народа, который был в состоянии нанести решающий удар врагам и заставил их оставить границы Эллады. Тем не менее, за отдельными незначительными исключениями, он никогда не вмешивался в политические дела, поэтому они не отобразились в его эпиникиях.

Глубоко религиозный человек, Пиндар в своих произведениях видное место отводил героям и богам, которых изображал идеальными. Его взгляды в какой-то мере традиционны, хотя и имеют определенную философскую окраску. «Зевс — властитель всего» — главная формула поэта. Боги не только всемогущие, но и добрые, справедливые и ласковые, всегда готовы прийти на помощь, ведь «бог догоняет крылатого орла и обгоняет морского дельфина, он укрощает гордость напыщенного, а скромного одаривает бессмертной славой». Поэт верит в посмертные страдания души и загробный мир. В одной со своих от он рассказывает о мучениях грешников в царстве Аида и счастливое, освобожденное от страданий, существование праведников, которые даже могут попасть на Острова блаженства. Человек в его стихах возникает как слабое и несовершенное создание, целиком зависимое от богов. Поэтому у поэта возникает даже пессимистический вывод о необходимости полнейшей покорности богам, только от них «исходят все способности людей — и тогда они становятся поэтами, мастерскими борцами или ораторами». Правда, он не отбирает у человека права смолоду жить радостно, наслаждаться дарами юности, быть энергичным, трудолюбивым и веселым — и все же требует помнить о кратковременности жизни, определенную богами. Возможно, что подобные расположения духа возникли в связи с кризисом аристократии, которая, ощущая непрочность своего положения в новых исторических условиях, искала утешения в религии.

Творческое наследство Пиндара было огромным. В античном «Жизнеописании Пиндара» об этом сказано так: «Написал он семнадцать книг; гимны, пеаны, дифирамбов две книги, просодиев две книги, парфениев две книги, и еще третью с так называемыми отдельными парфеиями, гипорхем две книги, энкомий, френив и эпиникиев четыре книги». Из всех этих произведений к нам дошли четыре книги эпиникиев (всего 45) и около 300 отрывков всех других видов лирики.

Книги епиникиев посвящены победителям Олимпийских, Пифийских, Йеменских и Истмийских игр, соответственно они и названы. Характерная особенность этих песен заключается в том, что поэт никогда не изображал самых спортивных соревнований, к которым относился с полнейшим равнодушием. Главным для него является фигура самого победителя. А его Пиндар рассматривает как оборонца, любимца богов. Так как спортивная победа — это лишь одно из проявлений божественной милости, именно поэтому олимпионик (или победитель) каких-то других соревнований становится таким неслыханно популярным. В самом деле, к тому времени даже войско, которое отправлялось в бой, старалось иметь в своих рядах подобных победителей. И не потому, что они могли убить больше врагов, а благодаря благосклонности к ним богов, которая распространялась и на самое войско. Поэтому Пиндар так много говорит о победителе, воспевая его происхождение, благородство рода, доблесть, жизненную энергию, славу, которую он приобрел у себя на родине или во всей Элладе, богатства и т.п. Временами поэт восхваляет и коня, на котором тот одержал победу.

Так, в первой Олимпийской оде воспевают победы сиракузского тирана Гиерона и его коня Ференика (Победителя). Сначала Пиндар прославил Олимпийские игры, а потом перешел к «любителю конных гонок», слава которого сияет в «стране Пелопа». И дальше поэт припоминает миф, в котором Пелоп когда-то победил местного царя и стал властителем всей земли, названной его именем (Пелопоннес — «остров Пелопа»). Ода заканчивалась пожеланием Гиерону одерживать новые блестящие победы с помощью божества, которое «будет проявлять заботу о задуманных свершениях». Вторая и третья Олимпийские оды посвящены союзнику Гиеона, правителю Акраганта (Сицилия) Ферону, четвертая-пята оды — гражданину города Камарина Псавмию, седьмая — Диагору Родоскому и т.п.

В своих одах (епиникиях) Пиндар использует много мифов, стараясь с их помощью объяснить действия победителя, утешить его сопоставлениями, поднять на высшую степень славы или обратиться к каким-то историческим параллелям. Часто он перерабатывает мифы, приспосабливая их к своим замыслам, или высказывает в них свой идеал. Внутренняя структура епиникиев чрезвычайно своеобразная и разнообразная, поэтому охватить их какой-то единой схемой невозможно. Составляются они из лирических триад, изобретенных Стеси-Хором.

Характерной по строению является очень лирическая первая Пифийская песня в честь Гиерона Этнейского, кони которого победили на соревнованиях 470 г. к н.э.
І строфа

Лира золотоголосаяа, утеха фиалковолосых Муз
И лучезарного Феба, услышав твой голос,
Хор выступает, предвестник праздника.
Звукам твоим певца послушные,
Когда перезвонами струн начнешь
Пения те, которые хор сопроводят,
Гасишь вечный огонь молний острых,
И дремлет на скипетре Зевса орел,
Сонно свесив крыла свои,
Властелин пернатых.

И антистрофа
Над его головой с клювом орлиным кривым
Ты густой подол пролила темным вод,
Сладко века ты ему ласкада.


 




Мерно в сне он поднимает спину,

Плененный гулом струн твоих,
Даже Арей воинствующий, отложив
Острые древки, нежит дремотой душу.
Зачаровываешь даже бессмертным сердца
Дарованием сына Латоны и Муз
Сладкоголосых.

И эпод
Только все то, чего сердцем своим
Всевластный Зевс невзлюбил, —
На суходолах, бескрайних морях, —
Отзывается неистовством на пение Пиерид.
Между ними — тот, что в глубинах
Тартара, враг бессмертных —
Сам стоглавый Тифон; вырос когда-то
Он в пещере Киликии, знаемой всем, а теперь
Кумски вершины приморские и Сицилии земли...
(Здесь и дальше пер. А. Содоморы)

В этом отрывке между строфой и антистрофой существует четкое ритмическое сходство, завершает триаду совсем иначе написанный эпод («припев»). Каждая ода могла состоять из нескольких таких триад (в приведенной их пять).

Эта первая триада первой Пифийской песни являются замечательным образцом глубокого понимания Пиндаром могущественной силы поэтического слова, которому подчиняется все в мире — даже орел Зевса и суровый Арес. Проблема поэтического искусства всегда волновала поэта, и он неоднократно возвращался к ней. Сознавая свой талант, Пиндар уподоблял себя «божественной птице Зевса» (т.е. орла), а своих поэтов-недругов называл «жадными воронами, которые способные лишь каркать». Поэт уверен, что «слово живет дольше дел» при условии, что оно рождено «харитами из глубин сердца». Лишь настоящая песня способна увековечить большое дело, так как «без песни и большая сила будет находиться во тьме», своей славой Одиссей обязанне подвигам, а Гомеру, да и вообще события Троянской войны остались бы без этого поэта неизвестными:

...Итак не забудь
Вмешаться песней в похвалу его действий,
Ее слова — вознаграждение отважным бойцам,
Так как гремят они в разноголосице флейт и лир
Во вечные веки.

Пиндар возникает как выдающийся новатор поэтического искусства. Чрезвычайно торжественный и величественный язык его епиникиев преисполнен сложными оборотами, «затемненными» и пышными эпитетами, сложными образами, цветистыми словами и выражениями. В его стихах отсутствует традиционная «правильная» ритмика, его мысль в похвальном гимне, «подобно к пчеле», перелетает из одной темы в другую, его стиль лишен плавности, неожиданный и порывистый. В строки стихов Пиндара вдруг врываются оригинальные сравнения, идеи, отступления, не беря уже во внимание мифологические» параллели, которые временами разворачиваются в сложную образную систему. Порывистость стиля была, наверное, обусловлена и музыкантом, которого мы не знаем, но она играла очень важную роль. Эти особенности лирических произведений сделали Пиндара знаменитым в более поздние столетия. Из девяти лириков, более всего чтимых александрийскими учеными, его считали величайшим. А римский поэт Гораций дал ему такую образную характеристику:

Будто отвесный поток, чьи воды в наводнение
Ринутся, буйные, из гор, берега размыв,
Рвется так из глубин непомерно сильный
Пиндара язык.

Пиндар был одним из тех поэтов Эллады, который более всего повлиял на поэтическое искусство новых времен.