Прием образного параллелизма мы встречаем и у Фета и у Тютчева. Причем чаще всего этот прием Фет использует как бы в скрытой форме, опираясь прежде всего на ассоциативные связи, а не на открытое сопоставление природы и человеческой души. В качестве примера можно привести стихотворение «Ярким солнцем в лесу пламенеет костер!..» прежде всего это, конечно, шедевр «импрессионисткой лирики» Фета. Ельник в стихотворении шатается, напоминая поэту «пьяных гигантов столпившихся хор». Конечно, на самом деле ели стоят неподвижно, но поэту удается точно передать то, какими они кажутся в неверных отблесках костра.

В стихотворении использована «кольцевая» композиция: она начинается и заканчивается изображением горящего костра. Многие детали стихотворения символичны, и это позволяет увидеть в описании костра, угасающего днем и разгорающегося ночью, некий скрытый смысл. В самом деле, что это за костер, в свете которого оживают даже деревья, тепло которого проникает «до костей и до сердца», отгоняя все житейские тревоги? Не символ ли это огня творчества, который даже под гнетом будничной жизни «будет теплится скупо, лениво» в душе поэта?

Весьма интересно используется прием образного параллелизма в другом стихотворении Фета «Шепот, робкое дыханье…». Здесь поэт изображает любовное свидание, которое как бы переплетается с картинами ночного сада, соловьиными трелями и разгорающейся зарей. Природа в стихотворении предстает участницей жизни влюбленных, она помогает понять их чувства и придает им особую поэтичность и таинственность.

Наряду с образным параллелизмом в изображении природы Фета и Тютчева роднят и общие мотивы природных стихий. Это прежде всего описание звезд, моря и огня. В образе звездного неба для Тютчева и Фета наиболее ярко проявляются таинственное могущество природы, ее величие и сила. Поэтому у Тютчева мы читаем такие строки:

    * Небесный свод, горящий славой звездной,
    * Таинственно глядит из глубины…
    * А у Фета:
    * И хор светил, живой и дружный,
    * Кругом раскинувшись, дрожал.

Это не единственный пример подобной переклички мотивов. Понимание природы как могучей силы, как содружества стихий мы находим и у Тютчева, и у Фета. Среди повторяющихся мотивов можно выделить разговор о море, воде. Всем известны тютчевские строки:

    * Как хорошо ты, о море ночное!
    * То лучезарно, то сизо-темно…

У Фета одна из книг его стихотворении также посвящена морю. Однако для Фета вода оставалась «стихией чуждою», тогда как у Тютчева вода является одним из любимейших мотивов. Именно в этой стихии поэт видел начало и конец мира, «темный корень мирового бытия». Этот мотив пронизывает почти все стихотворения Тютчева.

И наконец, наряду с общими приемами и мотивами поэтов объединяет сходное отношение к природе вообще. Для Тютчева и Фета природа - носительница высшей мудрости, гармонии и красоты. Именно к ней должен обращаться человек в трудную минуту, у нее искать вдохновения и поддержки. «Великой Матерью» называет природу Тютчев. Это же сравнение возникает и в другом его стихотворении, где поэт восклицает:

    * Не то, что мните вы, природа:
    * Не слепок, не бездушный лик -
    * В ней есть душа, в ней свобода,
    * В ней есть любовь, в ней есть язык…

В свою очередь, Фет в своем стихотворении «Учись у них - у дуба, у березы…» предлагает искать примеры для подражания в самой природе, в ее способности бесконечно возрождаться к новой жизни. Однако в изображении природу у Тютчева и Фета есть и глубокое различие. Обусловлено оно прежде всего различием поэтического темперамента этих авторов.

Тютчев - поэт-философ. Именно с его именем связано течение философского романтизма, пришедшее в Россию из германской литературы. И в своих стихах Тютчев стремится понять природу, включив ее в систему своих философских взглядов, превратив в часть своего внутреннего мира. Может быть, этим стремлением вместить природу в рамки человеческого сознания продиктована страсть Тютчева к олицетворениям. Вспомним хотя бы известное стихотворение «Весенние воды», где ручьи «бегут и блещут, и гласят». Порой это стремление к «очеловечиванию» природы приводит поэта к языческим, мифологическим образам. Так, в стихотворении «Полдень» описание дремлющей природы, истомленной зноем, завершается упоминанием бога Пана. А в стихотворении «Весенняя гроза» блистательную, радостную картину пробуждения сил природы венчают такие строки:

    * Ты скажешь: ветреная Геба,
    * Кормя Зевесова орла,
    * Громокипящий кубок с неба,


 




    * Слиясь, на землю пролила.

Однако стремление понять, осмыслить природу приводит лишь к тому, что поэт чувствует себя оторванным от нее. Поэтому во многих стихотворениях Тютчева, особенно позднего периода, так ярко звучит стремление растворится в природе, «слиться с беспредельным». В стихотворении «Как хорошо ты, о море ночное…» мы читаем:

    * В этом волнении, в этом слиянье,
    * Весь, как во сне, я потерян стою
    * О, как охотно бы в их обаянье
    * Всю потопил бы я душу свою…

В более раннем стихотворении «Тени сизые» это желание выступает еще более рельефно.

Так, попытка разгадать тайну природы приводит любопытного к гибели. Об этом с горечью пишет поэт в одном из своих четверостиший:

    * Природа - Сфинкс. И тем она вернее
    * Своим искусом губит человека,
    * Что, может статься, никакой от века
    * Загадки нет и не было у ней.

 К концу жизни Тютчев осознает, человек является «лишь грезою природы». Природа видится ему «всепоглощающей и миротворной бездной», которая внушает поэту не только страх, но едва ли не ненависть. На над ней не властен его разум, «духа мощного господство». Так на протяжении жизни меняется образ природы в сознании и творчестве Тютчева. Отношения природы и поэта все больше напоминают «поединок роковой». Но ведь именно так сам Тютчев определил подлинную любовь.

 Совершенно иные отношения с природой у Фета. Он не стремится «подняться» над природой, анализировать ее с позиций разума. Фет ощущает себя органичной частью природы. В его стихах передается чувственное, эмоциональное восприятие мира. Чернышевский писал о стихах Фета, что их могла бы написать лошадь, если бы выучилась писать стихи. В самом деле, именно непосредственность впечатлений отличает творчество Фета. Он часто сравнивает себя в стихах с «первым жителем рая», «первым иудеем на рубеже земли обетованной». Это самоощущение «первооткрывателя природы», кстати, часто свойственно героям Толстого, с которым Фет был дружен. Вспомним хотя бы князя Андрея, воспринимающего березу как «дерево с белым стволом и зелеными листьями». У Фета же в стихотворении «Весенний дождь» мы читаем:

    * И что-то к саду подошло,
    * По свежи листьям барабанит.

Это «что-то», конечно, дождь, но для Фета органичнее назвать его именно таким неопределенным местоимением. Тютчев, пожалуй, такого себе позволить бы не мог. Для Фета природа в самом деле является естественной средой жизни и творчества. Творческий порыв приходит к нему вместе с пробуждением природы. В стихотворении «Я пришел к тебе с приветом» особенно ясно чувствуется единство тех сил, что побуждают петь птиц и творить поэта:

    * …Отовсюду
    * на меня весельем веет,
    * что не знаю сам, что буду.
    * Петь - но только песня зреет.

«Подобного лирического весеннего чувства природы мы не знаем во всей русской поэзии!» - сказал об этом стихотворении критик Василий Боткин. Пожалуй, это высказывание можно применить и ко всей поэзии Фета.

Итак, мы рассмотрели изображение природы в творчестве таких двух крупнейших русских поэтов, как Тютчев и Фет. Будучи близки к идеологии «чистого искусства», оба поэта сделали природу одной из центральных тем в своем творчестве. Для Тютчева и Фета природа является могущественной силой, носительницей некой высшей мудрости. В их стихах повторяются общие мотивы природных стихий: звезд, неба, моря, огня, зари и так далее. Часто с помощью картин природы эти поэты передают состояние человеческой души. Однако для Тютчева более характерно отношение к природе с позиций разума, а для Фета - с позиций чувства. Но бесспорно то, что оба поэта являются величайшими мастерами пейзажной лирики, и их творчество стало определяющим для многих литературных течений русского серебряного века. Едва ли без Фета было бы возможно явление в русской литературе Блока и Мандельштама. Тютчев же стал своего рода «учителем» русских символистов. Так своеобразно преломилась за столетие традиция пейзажной лирики, идущая от Жуковского и Пушкина.