«А что, если уж и был обыск? Что, если их как раз у себя и застану? »
Но вот его комната. Ничего и никого; никто не заглядывал. Даже Настасья не притрагивалась. Но Господи! Как мог он оставить давеча все эти вещи в этой дыре?
Он бросился в угол, запустил руку под обои и стал вытаскивать коробочки и свертки с вещами и нагружать ими карманы. Кошелек тоже взял заодно. Затем вышел из комнаты, на этот раз оставив ее совсем настежь.

Он шел скоро и твердо. Это было уже давно решено: «Бросить все в канаву, и концы в воду». Бродя по набережной Екатерининского канала, он нигде не мог найти безлюдного места для исполнения своего плана. Потом пошел на Неву, передумал, хотел пойти на Острова, но и на Острова ему не суждено было попасть. При выходе с проспекта на площадь вдруг увидел налево вход во двор, обставленный совершенно глухими стенами. «Вот бы куда подбросить и уйти!» - вздумалось ему вдруг. Войдя во двор, он заметил у самой наружной стены в укромном месте большой неотесанный камень примерно, может быть, пуда в полтора весу. Раскольников приподнял камень и положил в образовавшееся углубление старухины вещи и кошелек. Затем сновасхватился за камень, одним оборотом повернул его на прежнюю сторону и подгреб к нему немного земли. Ничего не было заметно.

Тогда он вышел и отправился к площади. Сильная, едва выносимая радость овладела им на мгновение, и он засмеялся нервным, мелким, неслышным, долгим смехом.
Немного погодя настроение его изменилось: новый, совершенно неожиданный и чрезвычайно простой вопрос разом сбил его с толку и горько его изумил.
«Если действительно все это дело сделано было сознательно, а не по-дурацки, так зачем же ты хотел в воду бросить кошелек вместе со всеми вещами... Это как же?»
«Это все оттого, что я очень болен, выздоровлю и не буду терзать себя... А ну как совсем не выздоровлю? Господи!»

Он остановился вдруг, сам не зная, как пришел к дому Разумихина. Разумихин был дома, он был в истрепанном до лохмотьев халате, в туфлях на босу ногу, всклокоченный, небритый и неумытый. На лице его выразилось удивление. Присмотревшись, Разумихин понял, что его гость болен.

- Я пришел... вот что... у меня уроков никаких... я хотел было... впрочем, мне совсем не надо уроков...
- А знаешь что? Ведь ты бредишь! - заметил наблюдавший его пристально Разумихин.
- Нет, не брежу... - сказал Раскольников и пошел к двери.



 






- Постой! По мне, как хочешь. Видишь ли: уроков у меня нет, да и наплевать. А есть другой заработок. Книгопродавец Херувимов заказывает мне естественнонаучные книжонки. Я взял у Херувимова задаток шесть рублей, так что бери половину работы. Вот тебе три рубля, когда закончишь, получишь еще три.
Раскольников было взял деньги, немецкую книгу и направился к выходу, но передумал, положил все это на стол, пошел вон.

- Да у тебя белая горячка, что ль! - заревел взбесившийся Разумихин.
- Не надо переводов... - пробормотал Раскольников, уже спускаясь с лестницы.
Придя домой уже к вечеру, весь дрожа, как загнанная лошадь, он лег на диван и тотчас забылся...

Очнулся он от ужасного крику, Боже, что это за крик! Таких неестественных звуков, такого воя, вопля, скрежета, слез, побоев и ругательств он никогда еще не слыхивал. На лестнице помощник квартального надзирателя Илья Петрович избивал хозяйку Раскольникова, он их узнал по голосам. Но вот наконец все затихло. Раскольников уже не мог сомкнуть глаз. Вдруг яркий свет озарил его комнату: вошла Настасья со свечой и с тарелкой супа.
- Настасья, за что били хозяйку? Она пристально на него посмотрела.
- Кто бил хозяйку?
- Помощник надзирателя, на лестнице. Настасья молча и нахмурившись его рассматривала.
- Настасья, что ж ты молчишь? - робко проговорил он слабым голосом.
- Это кровь, - отвечала она.
- Кровь!.. Какая кровь?..- бормотал он, отодвигаясь к стене.
- Никто хозяйку не бил. Это кровь в тебе бурлит.
Он попросил воды, отхлебнул один глоток и пролил на грудь. Затем наступило беспамятство.