Созданная в 1816 г. известная «Песня» Жуковского вскоре после первых публикаций стала действительно песней-популярным городским романсом. Издатели русских песенников начали включать ото стихотворение в свои сборники с 1827 г., и в дальнейшем едва ли какая-либо из книжек этого рода обходилась без него. Распространению романса способствовала также мелодия А. А. Алябьева, удачно выявившая напевность и лиризм текста.

Песенное, романсное начало было заложено в самом стихотворении. Жанр так называемой «русской песни» - ранней формы литературного романса, зародившейся на рубеже XVIII и XIX вв., - предполагал определенную связь с фольклором, использование элементов подлинной русской народной песни, ее «художественную имитацию». Судьба песни Жуковского «Кольцо души-девицы» как раз и доказывает, что подчас имитирование переходило в подлинную поэзию, близкую пароду.

Кроме просодической легкости и простоты, ясности образов, как необходимых условий песенности текста, народные исполнители нашли у Жуковского, по-видимому, нечто знакомое, близкое поэтическому миру народной песни. Всмотримся в текст:

О ветер полуночный,
Проснися! будь мне друг!
Схвати со дна колечко
И выкати па луг.
Вчера ей жалко стало:
Нашла меня в слезах!
И что-то, как бывало,
Зажглось у ней в глазах!
Ко мне подсола с лаской,
Мне руку подала,
И что-то ей хотелось
Сказать, но не могла!
На что твоя мне ласка!
На что мне твой привет!



 




Любви, любви хочу я…
Любви-то мне и нет!
Кольцо души-девицы
Я в море уронил;
С моим кольцом л счастье
Земное погубил.

Оставим в стороне психологическую суть песни, весьма глубокую и выраженную с драматической простотой. Обратимся к яркому мотиву «кольца». Само по себе кольцо или перстень издавна принадлежали к предметам, опоэтизированным народным творчеством. Еще в 90-х годах XVIII в. была записана песня, в которой молодец дарит девушке кольцо в знак любви. В песнях, певшихся главным образом на Русском Севере, отразился обычай гадания по кольцу: девушка бросала дареное колечко в реку и следила, не сразу или сразу оно утонет, последнее считалось доброй приметой («Перстенек пошел ко дну; Знать любил Ванька одну!»). Подобные, очень старые мотивы русского фольклора несомненно помогли распространению песни Жуковского и тем самым усвоению предложенного этой песней варианта знакомой темы, поэтической аналогии между утерей кольца и утратой любви. Очевидно, только под влиянием Жуковского возникла в поздней городской песне устойчивая формула:

Потеряла я колечко,
Потеряла я любовь…

Причем в обоих известных вариантах этой песни конца прошлого века мотив утерянного колечка служит лишь зачином, который как бы указывает на сюжет, знакомый исполнителю и слушателям, и тут же исчезает. Дальше следует грустная история покинутой девушки-матери - тоже старый, балладный сюжет, поддерживаемый, разумеется, живой, реальной ситуацией, всегда питавшей городскую песню и «мещанский» романс. Впрочем, мотив кольца варьировался довольно свободно, печальная тема могла заменяться весьма лукавым юмором, как, например, в услышанной нами частушке из Новгородской области:

Потеряла я колечко,
Потеряла с пальчика.
Знаю, знаю, где колечко
За рекой у мальчика.

Сюжетная роль кольца здесь, по-видимому, более старая, фольклорная, однако строчка-формула точно перенесена из городской песни.