Если в стихах 1914 года довольно легко улавливается ироническое отношение Есенина к религии, то позже, в 1915-1916  годах, поэт создает немало произведений, в которых религиозная  гема берется, так сказать, всерьез. Это объясняется одним, уже знакомым нам, обстоятельством: в те годы Есенин сближается с такими символистами, как Мережковский и Гиппиус, еще ищет их  благосклонности, даже пишет стихи, которые бы заведомо им понравились, как, например, стихотворение «Я странник убогий…»: 

    * Я странник убогий, 
    * Молюсь в синеву. 
    * На палой дороге 
    * Ложуся в траву. 
    * Покоюся сладко  
    * Меж росновых бус. 
    * На сердце лампадка, 
    * А в сердце Исус. 

Что могло быть милее для салонных слушателей, чем такое  представление о покорной и убогой сермяжной России! Но, говоря о религиозном налете в ранних стихах Есенина, нужно  иметь в вцду и другое: обострение религиозных чувств и настроений в  условиях войны. В ту пору печать неоднократно отмечала подобное  явление. Правда, тогда в литературе были и такие атеисты, у которых  эти чувства не только не появлялись, но и вызывали гнев и отвращение. «Долой вашу религию!» - кричал В. Маяковский, сам себя объявивший тринадцатым апостолом и грозивший раскроить сапожным  ножиком пропахшего ладаном бога. Крестьянско-патриархальная закваска Есенина исключала такие решительные слова и жесты.

Она  вела к другому - к смутной надежде на сверхъестественную силу,  которая выручит страну из великой беды. Следы этого мы находим в  стихотворениях Есенина «Молитва матери» и «Богатырский посвист»  (на стороне русских сражаются небесные силы).  Не замалчивая религиозных мотивов в раннем творчестве  Есенина, в итоге можно сказать, что религиозность не завладела  поэтом. Да, его детство и отрочество прошли в атмосфере религиозных поучений. Они наложили определенную печать на его  сознание и отразились в первом сборнике его стихов. Но когда  началась его самостоятельная жизнь - началась и самостоятельная работа мысли.

Можно сказать, что в сознании молодого Есенина происходила борьба между тем, что с детства было  усвоено от мертвого закона божьего, и той общественной обстановкой, в которой оказался поэт в свои московские годы.  «Наша вера не погасла, святы песни и псалмы…» - начинал  он одно из стихотворений 1915 года; «Не одна ведет нас к раю  богомольная тропа…» - продолжал он развивать религиозный  мотив. И тем сильнее звучат две последние строфы этого стихотворения, навеянные совсем другими впечатлениями: 

 





    * Там настроены палаты 
    * Из церковных кирпичей; 
    * Те палаты - казематы 
    * Да железный звон цепей. 
    * Не ищи меня ты в боге, 
    * Не зову любить и жить… 
    * Я пойду по той дороге 
    * Буйну голову сложить. 

Победа реальной жизни над религиозными легендами весьма ощутима в «Радунице». Значительная часть этого сборника -  стихи, идущие от жизни, от знания крестьянского быта. Главное  место в них занимает реалистическое изображение деревенского быта. Мирно протекают ничем не примечательные крестьянские будни («В хате»), старый дед беспрерывно хлопочет по хозяйству: чистит ток, убирает сорную траву, роет канаву («Дед»);  девушка собирается выходить замуж («Девичник»); на кладбище  совершается поминальный обряд («Поминки»); веселая толчея  царит на ярмарке («Базар»)… Подобные стихотворения отличаются правдивостью, точными бытовыми деталями. Они говорят  о том, что Есенин не проходил мимо реальной жизни, любовался ее пестрыми картинами.  Но он показывает деревню лишь с одной, бытовой, стороны, не касаясь социальных процессов, происходивших в крестьянской среде.

Отклики Есенина на войну не содержали социального протеста. «О Русь, покойный уголок», - писал он в 1915 году, в  разгар военных действий. В духе слащавого лубка были написаны «Молитва матери», «Богатырский посвист», «Удалец» («Ой,  мне дома не сидится, Размахнуться б на войне»). 

Намного удачнее и содержательнее было его стихотворение «Русь»,  в котором отразились гражданские думы поэта в «годину невзгод». Он  пишет здесь о «грозных бедах», которые принесла война русскому крестьянству, слышит, как «плач прорезал кругом тишину», видит печальных седых матерей. Но и этому произведению не хватало социально-политической остроты: крестьяне - «мирные пахари» - выгладят здесь покорными своей судьбе, живущими с кроткой надеждой  на ее милость. Сводную картину встречаем и в стихотворении «По  селу тропинкой кривенькой…»; весело гуляют новобранцы, глядя на них, «улыбаются старики».

Все это было довольно далеко от  нищей и озлобленной русской деревни в годы войны.  Есенин, несомненно, был знаком в социальной жизнью деревни. И нельзя сказать, что он не делал попыток отразить ее в  своих стихах. Но материал такого рода не поддавался у него подлинно поэтическому воплощению.