Комедия Л. С. Грибоедова «Горе от ума» — одна из самых злободневных в русской раматургии. С момента создания комедии прошло немало времени, однако до сих ор это произведение не утратило живости и актуальности. «Горе от ума» интерес-о еще и тем, что дает картину прежнего уклада жизни высшего общества. В статье УГильон терзаний» И. А. Гончаров писал: «Полотно ее (комедии) захватывает длин-ый период русской жизни — от Екатерины до императора Николая. В группе двад-ати лиц отразились, как луч света в капле воды, вся прежняя Москва, ее рисунок, эгдашпий ее дух, исторический момент и нравы».

О московских нравах мы слышим уже в самом начале комедии — наблюдатель-гя горничная Софьи Лизанька дает оценку Фамусову: «Как все московские, ваш птошка таков: / Желал бы зятя он с звездами, да с чинами». То есть расценивать амусова мы можем как типичного представителя высшего московского общества, товам и поступки Фамусова характеризуют не только его самого, но все общество, которому герой принадлежит.

Представление о нравственном облике Фамусова мы получаем сразу: он заиг->шает с молоденькой служанкой Лизанькой в одной сцене и, ничуть не смущаясь, астается своим «монашеским... поведеньем» уже в следующей сцене. Это дает нам >аво сделать вывод о безнравственности представителей высшего общества, пому что Фамусов — активный выразитель принципов этого общества.

Высшее общество признает только богатых и знатных. Будет он честным челове-м или нет, это не важно. Каким бы ни был человек «разумником», «а в семью не лючат», если он не дворянин и не богат. Не зря Фамусов мечтает о Скалозубе в честве зятя. Скалозуб в глазах московского общества — очень достойный человек:

Известный человек, солидный, IIзнаков тьму отличий нахватал; Не полетам и чин завидный, Не нынче завтра генерал. Вот что ценимо Фамусовым и ему подобным в людях: происхождение, богатство, положение в обществе. А умен человек или нет, честен ли — этими категориями московская знать не мыслит.

Показателен в этом отношении и другой эпизод: княгиня посылает князя Туго-уховского пригласить Чацкого к ним на вечер, но когда узнает о том, что тот не богат, «громко, что есть мочи» кричит: «Князь, князь, назад!»

Зато везде любят и принимают Загорецкого — доносчика, картежника и плута. Так о нем говорят абсолютно все. Но Загорецкий обладает ценным качеством — «мастер услужить». Он, например, «двоих арапченков» достал для Хлестовой.

Страшно боятся каких-либо перемен и новизны представители фамусовского общества. В любых проявлениях новизны они усми ирппают угрозу собственной безопасности. Особенно пугают этих людей те, кто «м ыслит инако». Таких они травят, объявляют сумасшедшими, как объявили сумасшедшим Чацкого. Так им проще и удобнее. Хотя Фамусов с гордостью говорит о том, что иной раз «отцы» ругают правительство, правда, эти разговоры не приводят ни к чему: «Поспорят, пошумят и... разойдутся!»

Страшит высшее общество и просвещение. Образование и науки для них не просто пустой звук, а источник зла. Если где-то что-то случилось, то виной тому книги: «... — читать!... а после хвать!» Фамусов считает, что зло можно пресечь в одночасье:

Забрать все книги бы да сжечь.


 







Хотя, казалось бы, тот же Фамусов и заботится о воспитании дочери. Правда, в своей ограниченности он не понимает, что «вторую» мать нанять нельзя.

Фамусов ругает «Кузнецкий мост», французов, «новые моды», все иностранное, но самое почетное место у него на вечере занимает «французик из Бордо». В своем ретроградстве Фамусов пренебрежительно относится ко всему исконно русскому: «Ей сна нет от французских книг, / А мне от русских больно спится». Представители московского общества верхом культуры считают все французское, доходя до смешного в своем поклонении Франции.

Попадая в высшее общество, человек вполне может уподобиться этим людям, как это случилось с Платоном Михайловичем. Раньше он был товарищем Чацкого и они, видимо, прекрасно ладили. Теперь же Платон Михайлович «московский житель и женат», а это уже все меняет в корне. О себе он сам говорит: «Теперь, брат, я не тот...» Из боевого офицера он превратился в безвольное и бессловесное создание.

Чацкий в своем монологе «А судьи кто?...» гневно осуждает нравы московского общества. Он говорит о том, что среди «уважаемых» фамусовским обществом людей не найти порядочного человека, что богатство свое нажили они «грабительством», а от суда «защиту» нашли в друзьях и родственниках. О этих «отцах отечества» не говорят плохо, так как они смогли всех подкупить:

Да и кому в Москве не зажимали рты Обеды, ужины и танцы?

И именно на таких людей с младенческих лет учат равняться представителей высшего общества. Чацкий называет их «негодяями знатными». В качестве примера душенной низости он рассказывает о том, что один «уважаемый» человек однажды выменял на «борзые три собаки» верных слуг, не раз спасавших «и честь и жизнь» своего господина. Другой «строгий ценитель и судья» распродал по одиночке от «матерей, отцов отторженных детей». Стоить вспомнить, что Хлестова является на бал с двумя игрушками «арапкой-девкой» и собачонкой. В понимании Хлестова и та, и другая равнозначны. Чацкий гневно обличает безнравственность высшего общества.

Главный герой комедии Чацкий на слова Фамусова о том, что после пожара отстроившаяся заново Москва изменилась на «новый лад», возражает:

Дома новы, но предрассудки стары.

Порадуйтесь, не истребят

Ни годы их, пи моды, ни пожары.