На разных этапах поэтического развития Блока это понятие «лирической величины» изменялось. В стихах «На поле  Куликовом» в гениальном озарении предстало единство субъективной воли и долга народного подвижничества.  Начиная свой творческий путь, молодой Блок, остро ощущая свою субъективность, порывался к несомненностям, пусть  и мистически понятым. В стихах «На поле Куликовом» субъективность становится моментом народной всеобщности. На ранних стадиях своего творческого самосознания Блока больше беспокоила проблема самоопределения. В стихах «На поле Куликовом» личный момент сохранился, и он придал всеобщности  искания неотразимую силу лирического волнения.  Замечательно само начало первого стихотворения: 

    * Река раскинулась.
    * Течет, грустит лениво 
    * И моет берега. 
    * Над скудной глиной желтого обрыва 
    * В степи грустят стога. 

Неторопливость стиха, повторное упоминание грусти, стремление вдруг окинуть Русь взглядом, привычным к ее неяркой  красоте, стремительно прерывается запальчивостью строф, звучащих призывом и клятвой: 

    * О, Русь моя! Жена моя!
    * До боли 
    * Нам ясен долгий путь! 
    * Наш путь - стрелой татарской древней воли 
    * Пронзил нам грудь. 
    * Наш путь - степной, наш путь
    * в тоске безбрежной, 
    * В твоей тоске, о, Русь! 
    * И даже мглы - ночной и зарубежной
    * Я не боюсь.

 Бросается в глаза, это неоднократно отмечалось в литературе о Блоке, что в стихах «На поле Куликовом» поэт обращается  к родине с личной интонацией. «О, Русь моя! Жена моя!» Так  мог сказать только Блок, для которого и в «Стихах о Прекрасной Даме» интимное чувство сливалось с космосом. И тут Русь  - «лирическая величина», немыслимая вне индивидуального существования поэта. Понятия «родины» и «жены» - слились. 

    * Пусть ночь. Домчимся.
    * Озарим кострами  Степную даль. 


 





    * В степном дыму блеснет святое знамя 
    * И ханской сабли сталь… 

Используя реальный эпизод исторической хроники, поэт придал ему обобщенный смысл. Мятежность, неуспокоенность, вера  в святость протеста зазвучали современной болью, злободневным отсутствием общественного долга художника: судьба народная стала выражением и личной доли поэта: 

    * И вечный бой!
    * Покой нам только снится 
    * Сквозь кровь и пыль… 
    * Летит, летит степная кобылица 
    * И мнет ковыль… 
    * И нет конца! Мелькают версты, кручи… 
    * Останови!  Идут, идут испуганные тучи, 
    * Закат в крови! 

Экспрессивная живопись призвана тут создать обобщенный  образ народной судьбы. Опять появляется излюбленный Блоком  поэтический образ мчащегося коня. Бег степной кобылицы, мчащейся над ковыльными степями, под алеющим кровью закатом, -  вечен, ибо вечен бранный путь народа, и только в сновидениях,  сквозь кровь и пыль, маячит недостижимый покой.  И стихотворение заканчивается скорбной строфой: 

    * Закат в крови!
    * Из сердца кровь струится! 
    * Плачь, сердце, плачь… 
    * Покоя нет!
    * Степная кобылица
    * Несется вскачь! 

Но это эпическая скорбь, полная преклонения перед величием происходящей драмы. Все стихотворение становится введением к эпосу народной борьбы за правое дело. «Из сердца  кровь струится!», ибо правое народное дело стало и личным подвигом поэта.