Виктор Гюго утверждает принцип свободы поэта в предисловии к своему поэтическому сборнику «Восточные мотивы»: «Пусть верит он (поэт) в единственного Бога или у многих богов, в Плутона или в Сатану… или не во что не верит; пусть пишет прозой или стихотворениями; пусть основывается в любом столетии, в любом климате; пусть засчитывает себя к древним или новым авторам; пусть музой его будет античная муза или средневековая фея… Поэт свободен. Встанем на его точку зрения и будем исходить из нее». Поэт, да и вообще художник для романтиков - это человек не только свободный, но и полностью особенный и необычный.

«Чем являются люди относительно других созданий земли, - замечает Ф. Шлегель, - тем художники - относительно людей». Поэт, по романтичной концепции, является провидцем, талант его не подчиняется никаким законам, установленным обычными людьми, - он более высок. Поэты, по высказыванию выдающегося английского романтика Шелли, являются «непризнанными законодателями мира». Они, как отмечает Шелли, «основатели законов, основатели гражданского общества, изобретатели искусства жизни, наставники человечества». Сама же поэзия «спасает от гибели проявление божества в человеке».

Другой выдающийся английский романтик Вильям Вордсворт именует поэзию наиболее философским видом искусства. Целью поэзии является истина. В. Вордсворт величает поэзию «изысканной сущностью всякого знания», он же видит в литературе общечеловеческое и духовное. «Стихотворения должны утешить тех, кто страдает… сделать счастливых более счастливыми… научить видеть, думать, чувствовать и, значит, сделаться более активно и уверенно добропорядочными».

Подобно сентименталистам, романтики выступили против классицистического культа ума. Основное внимание в романтизме уделяется не рациональному, а чувственному, не внешнему, а внутреннему, не объективному, а субъективному. «Мир души торжествует победу над внешним миром», - метко характеризует романтизм Гегель. «Настоящим содержанием романтичного, - отмечает выдающийся немецкий философ, - служит абсолютная внутренняя жизнь, а соответствующей формой - духовная субъективность, какая показывает свою самостоятельность и свободу». Стремление раскрыть и воспроизвести внутренний мир человека с его личностными переживаниями и страстями, проследить «логику чувств», сделать это, по выражению В. Жуковского, «сквозь призму сердца», - вот одна из самых характерных черт романтичного направления. Унаследовав интерес к внутреннему миру человека, к «жизни сердца» у сентименталистов, романтики, однако, изображают «чувственную» сторону человеческого бытия не так односторонне, как их предшественники.

 




Представители романтизма уделяют внимание единству чувств и ума, эмоций и идей. Недаром Ф. Шлегель определял романтичную поэзию как «прогрессивную, но универсальную». В ней, по мнению немецкого теоретика, должны совмещаться и философия, и словесное искусство, и неограниченное самовыражение творческой индивидуальности. Романтики пытаются охватить внутреннюю жизнь человека во всей полноте, учитывая порывы как сердца, так и ума. Сама поэзия призвана быть «изображением души, настроением внутреннего мира в его совокупности» (Новалис). Ведь романтизм признает единственный и основной закон - это, по словам Ф. Шеллинга, «своеволие поэта». И потому полностью справедливо автор «Фрагментов» считал, что «универсальная» романтичная поэзия является также «единственно бесконечной, но свободной». Хрестоматийным стало также определение романтизма В. Белинским как «внутреннего мира человека, скрытой жизни его сердца». В. Белинский определял также и сферу романтизма.

По словам критика, это «тайная почва души и сердца, откуда поднимаются все неопределенные стремления к лучшему и возвышенному, пытаясь находить себе удовольствие в идеалах, которые создаются фантазией». Действительно, в литературе романтизма всегда существует идеал, который находит себе место рядом с реальностью. Согласно этому принято говорить о романтичных «двух мирах» - мире реальном, действительном, и мире идеальном, фантастическом. Романтики отмечали первичность идеала, мечты. Так французский романтик А. де Виньи считал, что искусство «можно рассматривать только в его связи с идеалом прекрасного». Таким образом, мир ирреальный становится для романтиков главным объектом внимания, ведь искусство, по мнению Жорж Санд, «является не изображением реальной действительности, а поиском идеальной правды». Этот второй, идеальный мир, мир мечты автора-романтика, существует параллельно с миром повседневного и будничного.

Он приобретает форму фантастики и сказки. «Все поэтическое, - утверждает Новалис, - должно быть сказочным». Едва ли не наиболее наглядное представление о романтичных двух мирах дают произведения Эрнста Теодора Амадея Гофмана, в большинстве из которых сосуществуют мир реальный с миром фантастическим. Характерно, что Гофман, в отличие от многих других писателей-романтиков, не переносит действие своих произведений в экзотичные страны или давние времена. Самые фантастические события происходят у Гофмана на фоне современной ему Германии. Гофмановский герой способен вести «двойную» жизнь: он существует и в серой повседневности, и в мире прекрасной сказки. Причем таким героем является настоящий романтик, мечтатель, хотя и изображенный писателем с достаточно большой долей иронии (Ансельм в сказке «Золотой горнец», Бальтазар в «Крошке Цахесе»).

Мир реальный, будничный, прозаичный является миром филистеров, самоудовлетворенных людей, со «здравым смыслом», по выражению романтиков - «гармоничных паскудников». Мир романтичный открыт для «энтузиастов», фантазеров, истинных музыкантов: Гофман, как известно, разделял человечество на две части - «музыкантов» и «не музыкантов». Музыкант - романтик, он не доволен жестокими законами реальности, пытаясь убежать от них к вымышленному романтичному королевству, миру иллюзий. Однако «высокая» романтичная линия Гофманом сознательно занижается: романтик Ансельм награждается за все свои земные страдания золотым горшком с полностью прозаичной вещью, которая является очевидной пародией на «голубой цветок» Новалиса - знаменитый образ-символ растворения реального мира в романтичном. Характерно, что Генрих Гайне, сравнивая творчество двух выдающихся немецких романтиков - Гофмана и Новалиса, отмечал, что «последний со своими идеальными образами постоянно витает в голубом тумане, тогда как Гофман со своими правдивыми карикатурами всегда и неизменно держится земной реальности».

Романтизм вообще часто прибегает к смешному, юмористическому,  вычурному. Своеобразным явлением поэтики романтизма становится так называемая «романтичная ирония». Ф. Шлегель, Жан Поль, К. Зольгер специально разрабатывали ее теорию. Ирония как разновидность юмора призвана быть наиболее действенным элементом романтичного искусства. Она пронизывает произведения практически всех выдающихся романтиков. По высказыванию Ф. Шлегеля, ирония является «непрерывным самим пародированием», она сознательно изображает «бесконечный полный хаос».