Это — человек, враждебный всей жизни привилегированных слоев, относящийся с большим презрением ко всяким идеологическим ухищрениям господствующих классов и даже ко всякой «идеологии» вообще и придающий значение только развитию «знаний». Это — человек, не защищающий интересы грудящихся, но воображающий, что с помощью пропаганды технических и естественнонаучных знаний можно постепенно создать большую партию мыслящих специалистов и во главе с ней прийти к преодолению эксплуатации народа и гармонической организации свободного труда.

На этой основе во взглядах Писарева возникло глубокое противоречие между тенденцией своеобразного революционно-демократического просветительства и тенденцией позитивизма. Первая из них постепенно брала верх, преодолевая вторую.

Так, еще в «Очерках по истории труда» Писарев говорит о возможности превращения в науку «общественных и экономических доктрин», которые, как ему кажется, по уровню своего развития пока еще подобны «астрологии и алхимии». Надежду па развитие именно политико-экономических знаний Писарев выражал в тех заключительных строках первой части «Очерков», которые вызвали такое раздражение у Щедрина. «Очень вероятно, — замечает Писарев, — что эти кабалистические доктрины сложатся когда-нибудь в чисто научные формы и со временем убедят людей в том, что людоедство не только безнравственно, но и невыгодно»

Но интерес к политико-экономическим проблемам есть вместе с тем и интерес к проблемам классовых отношений и классовой борьбы. И Писарев в последующие годы все в большей мере обнаруживает такие интересы, в особенности со второй половины 1865 г. Так, в статье «Исторические идеи Огюста Конта» он утверждает, что «решение задачи о голодных людях» не только должно принадлежать самим «работникам», но что решение это заключается в «перестройке общественных учреждений»2. Через два года в статье «Генрих Гейне» он указывает, что «вечно жгучими знаниями могут быть только знания человека о междучеловеческих отношениях» . Там же он замечает, что «настоящие причины» «разногласия партий» и их «противоположных суждений» заключаются в «противоположности интересов».

Гораздо больше внимания в своих поздних статьях, написанных в 1865—1868 гг., Писарев уделяет и проблеме революции. Теперь он уже меньше рассчитывает на распространение в обществе естественнонаучных знаний. Он считает революционное восстание не только возможным, но часто и неизбежным путем разрешения непримиримых социальных конфликтов. В статье «Мыслящий пролетариат» он говорит о тех «минутах», когда «массы, поняв или... полюбив какую-нибудь идею, воодушевляются ею до самозабвения и за нее бывают готовы идти в огонь и в воду». В такие минуты люди типа Рахметова «развертывают... всю сумму своих колоссальных сил; они несут вперед знамя своей эпохи...»2. В статье о Гейне Писарев говорит о существовании двух типов великих людей «высшей категории». Это «титаны мысли» — крупнейшие ученые и это «титаны любви» — люди, которые «стоят во главе всех народных движений».



 








Однако вместе с тем Писарев подчеркивает, что революционные перевороты являются лишь горькой необходимостью, что «виновниками кровопролитий являются везде и всегда не представители разума и правды, а поборники невежества, застоя и бесправия» и что «общее дело продвигается вперед, несмотря на кровопролития, а никак не вследствие кровопролитий...»3. Этим Писарев хочет, видимо, сказать, что дальнейшее развитие общественной жизни определяется не революционным переворотом самим по себе, но теми производственными и организационными принципами, на которых должна быть основана свободная трудовая жизнь общества.

Таким образом, утопически-социалистический идеал Писарева и понимание им путей его осуществления в принципе не изменились на протяжении периода 1862—1868 гг. Но менялись, становясь исторически более конкретными, теоретические обоснования этого идеала и путей его достижения.
В своих критических статьях Писарев последовательно проводил этот принцип. В лучших из них — «Базаров», «Мыслящий пролетариат», «Борьба за жизнь» — он осуществлял его более глубоко и приходил к значительным выводам о сущности и соотношении характеров, изображенных в рассматриваемых произведениях.

Но в этих выводах Писарев все же во многом расходился с Добролюбовым; причиной этих расхождений были различия их мировоззрений. Особенно заметно это проявилось в 1863—1865 гг., когда Писарев политически ориентировался не на деятельность масс, а на идейную активность демократической интеллигенции и ее пропаганду знаний.
Отсюда и возникла полемика Писарева с Добролюбовым по поводу «Грозы» Островского. Добролюбов в статье «Луч света в темном царстве» истолковал соотношение характеров, изображенное в этом произведении, в свете интересов народного движения. Он принял Катерину такой, какой ее создала социальная среда.