Попытку возродить латинскую поэзию предпринял в конце VIII в. Карл Великий. Им руководило при этом стремление укрепить идею императорской власти, возрожденной им на новых началах, и обосновать ее законность, связав с традициями Римской империи и римской культуры. Карл собрал при своем дворе большое число ученых и писателей из различных областей империи, а также специально приглашенных им из чужих стран. Виднейшими участниками так называемой «Академии Карла Великого» были англосакс Алкуин, лангобард Павел Диакон, франк Ангильберт и другие.

Помимо обучения самого Карла, его детей и членов его дома, составления руководств по наукам «тривия» и «квадривия», а также самостоятельных научных работ, многие из членов этого кружка занимались поэтическим творчеством на латинском языке на основе подражания древним поэтам и с соблюдением античной метрики, временно забытой в предшествующие два века. [53] Сам Карл тоже принимал участие в этих поэтических упражнениях. Целью этой палатинской (как ее называют исследователи), т. е. придворной, школы было выражение современных чувств и тем в античной форме. Алкуин свою поэму о князьях и епископах иоркских пишет по образцу Вергилия. Поэма Ангильберта, изображающая жизнь и деяния Карла, полна античных отзвуков и мифологических мотивов. Столица Карла Аахен именуется здесь «вторым Римом». Подробно описываются семья Карла, императорская охота, роскошный пир, вещий сон императора, которому предстает римский папа, взывающий к нему о помощи, и т. п. Другие стихотворения палатинских поэтов представляют собой приветствия по поводу побед императора, описания красоты придворных дам и их нарядов, поэтические послания на разные темы и т. п. В целом эта поэзия, при всех ее культурно-просветительных устремлениях, имеет узко аристократический характер, и на общий литературный процесс эпохи она не оказала значительного влияния.

Сходное явление имело место в X в. в Германии при дворе императоров Оттона I и Оттона II. Здесь, на иной почве, была повторена попытка распространить знание классической латыни и римской литературы среди аристократии и духовенства. Но в отличие от «Академии Карла Великого», это «Оттоновское возрождение» не имело большого международного размаха. Из авторов, причастных к этому направлению, наибольший интерес представляет монахиня Гандерсгеймского монастыря Хротсвита (вторая половина X в.), писавшая исторические поэмы, жития святых и пьесы, в которых изображаются подвиги благочестия и мученичество христианских «праведниц». Написанные своеобразной ритмической прозой с рифмами и предназначавшиеся не для постановки, а для чтения, эти пьесы соединяют в себе чисто христианскую тематику с попыткой использовать художественную технику античных писателей. В предисловии к ним Хротсвита говорит: «Я решилась подражать Теренцию, которого читают с таким уважением, чтобы в том же роде поэзии, в каком воспевается разврат распутных женщин, в меру моего разумения прославить похвальное целомудрие святых дев». Попытка Хротсвиты возродить художественную технику античности осталась единичной, не найдя продолжателей.



 







В X—XI вв. наблюдаются в разных местах независимые друг от друга попытки стихотворной обработки на латинском языке героических или назидательных повествований народного или полународного происхождения. Эти попытки свидетельствуют о возникновении интереса к подобным сюжетам у людей, обладающих школьным образованием. Примерами могут служить поэма X в. в гекзаметрах о Вальтере Аквитанском, одном из героев германского героического эпоса, писанная двумя монахами Сен-Галленского монастыря в Швейцарии; поэма одного лотарингского монаха (так же X в.) «Побег пленника», переложение античных басенных сюжетов, смешавшихся с народными сказками о животных; созданная в Германии в середине XI в. анонимная поэма «Руодлиб», представляющая собой прообраз позднейшего рыцарского романа, с множеством сказочно-фантастических приключений и т. д.

Светская проза на латинском языке за весь рассматриваемый период гораздо менее значительна, чем поэзия. Заслуживает внимания только историография, довольно обильная и еще не всецело порвавшая с традицией античных авторов, которые в своих трудах пытались осветить общий ход событий и в известной мере причины их. Однако у позднелатинских историков, начиная с VI в., уже намечается переход к средневековой хронике, механически регистрирующей наиболее бросающиеся в глаза факты, а в частях, где речь идет о далеком прошлом, бессистемно компилирующей старые, оказавшиеся доступными авторам хроники. Наиболее крупные из такого рода трудов посвящены истории отдельных германских племен и основанных ими монархий. Таковы — история готов Иордана (середина VI в.), где проводится мысль о величии римской культуры и о необходимости для готов освоить ее; история франков Григория Турского (вторая половина VI в.), написанная варварской латынью, клерикальная по тону и чисто описательная, но богатая фактическим материалом; «Церковная история англов» Бэды Достопочтенного (начало VIII в.), одного из образованнейших людей своего времени; история датчан Саксона Грамматика (XII в.) и др.