Красавец с пышной шевелюрой и веселым, плутоватым, располагающим лицом. Попал на Лубянку, едва поступив в Московский университет, по подозрению в шпионаже—в деревне удил рыбу с американцами из посольства, снявшими там дачу. Внезапно выпустили — как он потом понял - для слежки, как подсадную утку. Скрывался, был два года в розыске, научился подделывать паспорта, взяли вторично, когда снова поступил в университет, только Ленинградский, и присудили двадцать пять лет, отправили в Воркуту. На шарашку привезли по учетной карточке — значился фрезеровщиком. Начитанный (цитирует Чехова, Томаса Мора, Добролюбова и т. д.), думающий. Хочет учиться, жить честно, но только — как все, если ни у кого не будет привилегий. В шарашке его тоже принуждают стучать, и он соглашается. Во-первых, потому, что томится от бездеятельности в шарашкинском уюте, а во-вторых, чтобы приносить пользу зэкам — то есть он будет изнутри разоблачать стукачей и подавать в оперчасть те сведения, которые захотят передать сами заключенные. И он действительно разоблачает местных стукачей, за что его увозят с шарашки. Судьбой Руськи автор продолжает спор о целях и средствах — нельзя идти к праведной цели неправедными путями.


Сологдин Дмитрий Александрович — прототипом послужил Дмитрий Михайлович Панин, автор книги "Лубянка—Экибастуз: лагерные записки" (М., 1990)



 








Сологдину 37 лет, женат, имеет сына, которого никогда не видел, так как тот родился, когда Сологдин сидел в тюрьме. Из старинной дворянской семьи, пострадавшей при революции. Юный Сологдин отнесся к революции двояко: с одной стороны, ненавидел ее как бунт черни, с другой, в ее "беспощадной прямолинейности и неустающей энергии" чувствовал себе родное. С восемнадцати лет поставил перед собой задачу приобрести миллион через какое-нибудь ослепительное изобретение, но слишком выделялся среди других и получил первый срок, а в лагере еще один. К 1950 году он сидел уже двенадцать лет, и конца не предвиделось. Волевой и решительный человек, Сологдин знает, чего хочет, умеет добиваться своего. Талантлив, красив: редеющие светлые волосы, светло-русые аккуратно подстриженные усы и французская бородка, ярко-синие, по-юношески сверкающие глаза. Любит во все вмешиваться. Водится лишь с образованными, не предполагая почерпнуть что-либо ценное у людей неразвитых. Для поддержания физической формы каждый день колет дрова. Ироничен

. Разговаривает на Языке Предельной Ясности, то есть, не употребляя иностранных слов (его изобретение): вместо "сферы" — "ошария", "скептицизм" — "усугубленное неверие", "святотатство" — "святохульничество", "идеалы" — "светлообразы" и т. п. На всей шарашке Сологдин после Рубина, пожалуй, самый заядлый спорщик, отчасти потому, что в споре оттачиваются мысли, отчасти считая спор мужским поединком. Самые ожесточенные споры происходят у него с Рубиным, в основном по поводу судеб России и социализма, бесклассового общества, революции, которая, по мнению Сологдина, — одно злодейство, "кровь с топора". После одного из споров с Рубиным решает "Не давать им шифратора!", в противовес Рубину, помогающему им получить атомную бомбу. Убедившись, что шифратор получился, Сологдин сжигает чертежи, но потом на определенных условиях обещает полковнику Яконову, главному инженеру Отдела специальной техники МГБ, за месяц (именно этот срок установлен Яконову министром) их восстановить. Рассуждает при этом Сологдин таким образом: "Хорошо иметь сильную голову. Ты владеешь исходом до последней минуты. Все пути событий подчинены тебе. Зачем погибать? Для кого? Для безбожно потерянного, развращенного народа?" А условия его таковы: на первом этапе миновать начальника отдела Осколупова, который любит быть соавтором. Доложить о нем министру и пусть именно он подпишет приказ о назначении его, Сологдина, ведущим конструктором (расчет на досрочное освобождение).